Декларация об образовании Союза Советских Социалистических Республик и Договор об образовании Союза Советских Социалистических Республик, 30 декабря 1922 г.

Введение

К концу Гражданской войны победившие большевики все еще точно не знали, как называется государство, которым они руководят. Результаты революции еще не отлились в четкие государственно-политические формы, новая легитимность еще не возникла. С одной стороны, новая политическая система была централизованной и управлялась ЦК РКП(б) из Кремля. С другой стороны, формально существовало множество советских республик, которые были независимы, хотя в каждой и правил филиал РКП(б). Это противоречие стало формировать два подхода к форме советской государственности. На Х съезде партии нарком по делам национальностей И. Сталин говорил: "Федерация советских республик является той искомой формой государственного союза, живым воплощением которой является РСФСР". Поэтому и национальный вопрос может быть разрешен "в рамках РСФСР", касается ли это собственно русских областей или национальных окраин.

Один из лидеров коммунистической партии Украины В. Затонский на том же съезде не соглашался с этим, апеллируя к задачам коммунистической экспансии, которой будут противостоять национальные чувства нерусских народов: "нам необходимо вытравить из голов товарищей представление о советской федерации, как федерации именно "российской", потому что дело не в том, что она российская, а в том, что она советская". Неясность соотношения российской федерации (то ли как целого, куда входят другие республики, то ли как равноправного партнера других республик) создает сильную путаницу в отношениях. Затонский предлагает объединить все советские республики просто в Советскую федерацию без указания на ее российский характер.

Необходимо было создать единую систему государственной власти на месте разнородных республик, образовавшихся в ходе революции и затем захваченных коммунистами. Формально, для привлечения на сторону большевиков широких масс, приверженных идеям национальной самостоятельности — существовали "независимые" от России республики (Украина, Белоруссия, Грузия, Армения, Азербайджан, Бухара, Хорезм, Дальний восток). Однако "игра в независимость" все больше мешала экономическим отношениям. Регулирование хозяйства осуществлялось центральными органами РСФСР. Но местные наркоматы принимали свои решения и часто блокировали выполнение указаний центральных органов, ссылаясь на независимость. Отсутствие четкого разделения компетенции вызывало многочисленные и дорогостоящие сбои.

По мере налаживания отношений с внешним миром неясность статуса новых советских республик также становилась проблемой. Россию пригласили на экономическую конференцию в Генуе. И встал вопрос — может ли Российская делегация представлять другие советские республики, которые никто приглашать не стал, в силу их очевидного для мира марионеточного характера. В январе 1922 г. Нарком иностранных дел Г. Чичерин запросил ЦК о том, каким образом он может представлять интересы стран, формально не входивших в РСФСР. Чичерин, подобно Сталину, считал необходимым просто включить другие советские республики в РСФСР — Россия как федерация была рассчитана на включение "автономий" в свой состав. И. Сталин, недавно назначенный Генеральным секретарем ЦК, но сохранивший и пост наркома, даже возразил Чичерину — не надо торопиться. В Геную можно ехать, получив формальные решения республиканских наркоматов иностранных дел о том, что Россия может представлять интересы всех республик. Но по сути, да, нужно со временем включить все советские республики на правах автономий — обеспечив им самостоятельность в вопросах культуры и языка и ликвидировав "игру в независимость", к которой руководители национальных республик (как их называли "националы") стали относиться слишком серьезно. Эти игры не должны были препятствовать организации всего советского хозяйства как единой централизованной машины. В то же время стирание национально-государственных образований вызвало бы недовольство населения окраин, так как свежи были воспоминания о национальном угнетении в Российской империи.

Была создана комиссия Организационного бюро ЦК РКП(б) по подготовке вопроса "О взаимоотношениях РСФСР и союзных республик".

В августе Сталин составил проект решений по взаимоотношениям России и других советских республик, который предусматривал "формальное вступление независимых советских республик: Украины, Белоруссии, Азербайджана, Грузии, Армении в состав РСФСР" (вопрос о Средней Азии и Дальнем востоке на время был оставлен стороне из-за дипломатических сложностей). На вступающие республики распространялась компетенция высших органов власти РСФСР и наиболее важных российских наркоматов. Это позволяло при некоторой автономии республик обеспечить главное для Сталина: "организации на деле единого хозяйственного организма на объединенной территории Советских республик с руководящим центром в Москве".

Точка зрения Сталина была компромиссом между полным централизмом, созданием единого унитарного государства, и конфедерализмом, поборником которого выступало украинское руководство. Сталин любил выглядеть творцом компромиссов. Но на этот раз выступить в такой роли ему не дал Ленин. В конце сентября он подверг критике сталинский проект.

Ленин считал, что "Сталин немного имеет устремление торопиться". То есть направление его действий правильное. Но он не учитывает в достаточной степени национальных предрассудков. И главное — не все еще завоевано. Если советской станет Германия (а на это большевики всерьез рассчитывали до конца 1923 г.), то она не сможет войти в состав России. Германия — не Россия. Очень рассчитывал Ленин на подъем революционного движения в странах Азии. Угнетенным народам нужно показать, что советская власть несовместима с национальным угнетением, что новые советские страны не будут захвачены Россией, а войдут в добровольный союз. Ленин учитывал и недовольство сталинским проектом на Украине и в Грузии, прямо ссылался на позицию Б. Мдивани, который вскоре будет объявлен "национал-уклонистом".

В письме к Ленину Сталин возмущался "социал-независимцами", которые рассматривают вмешательство центра "как обман и лицемерие со стороны Москвы". Генсек рисует картину неразберихи, которую вызывает нынешнее положение и ставит альтернативу: "Одно из двух: либо действительная независимость и тогда – невмешательство центра, свой НКИД, свой Внешторг, свой Концессионный комитет, свои железные дороги, причем вопросы общие решаются в порядке переговоров равного с равным, по соглашению, а постановления ВЦИК, СНК и СТО РСФСР не обязательны для независимых республик; либо действительное объединение советских республик в одно хозяйственное целое с формальным распространением власти СНК, СТО и ВЦИК РСФСР на СНК, ЦИК и экономсоветы независимых республик, т.е. замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка, культуры, юстиции, внудел, земледелия и прочее". Понятно, что первое было для Ленина также неприемлемо, и Сталин использовал последовательную перспективу сохранения формальной независимости (ставшую актуальной только во время Перестройки) лишь как ораторский прием, демонстрирующий невозможность сохранения существующего положения. При этом Сталин выступил как прагматик, стремящийся наполнить новым содержанием уже имеющиеся органы РСФСР и предотвратить экономическое отпадение окраин от центра, так как "независимцы" уже начали устанавливать сепаратные экономические связи с "миром империализма".

Ленин, исходя из внешнеполитических задач и необходимости умиротворения "независимцев", предложил не уничтожать формальной независимости, а создать новый "этаж" - федерацию равноправных республик. Переговорив по этому поводу, Ленин и Сталин быстро нашли решение, и формула Сталина была изменена: "Формальное объединение вместе с РСФСР в союз советских республик Европы и Азии". После этого Сталин об "автономизации" не упоминал. Казалось, вопрос был исчерпан. Но уже после этой беседы в отношениях Ленина и Сталина чувствовался привкус политической борьбы, а не делового сотрудничества. Ленин трактовал новую формулу как "уступку" Сталина, будто речь шла не о согласовании решения в рабочем порядке, а о борьбе с политическим противником. Вопрос о форме будущей федерации стал использоваться Лениным и Сталиным в борьбе за влияние в партии.

Сталин парировал и обвинение в торопливости, уличив Ленина в стремлении слишком быстро объединять наркоматы республик. Эта "торопливость" даст пищу "независимцам" в ущерб национальному либерализму т. Ленина". Неучтивые возражения Сталина рассердили Ленина. "Ильич собрался на войну в защиту независимости… Отказался даже от вчерашних поправок", — тут же просигнализировал Сталину Каменев (видимо, он же пересказал Сталину обидные слова Ленина о торопливости, которые Генсек тут же вернул вождю). Сталин предпочел уступить Ленину — в конце концов, главное, что партийная структура РКП(б) оставалась централизованной. После образования союза республик РКП(б) была переименована во Всесоюзную — ВКП(б), а отдельную партию для России создавать не стали. Так что национальные партии остались автономными образованиями в составе ВКП(б). На деле власть была построена в соответствии с идеей "автономизации", но формально — полностью в соответствии с предложениями Ленина. Сталин и возглавляемая им комиссия ЦК переработали резолюцию в соответствии с ленинскими предложениями, и она была принята на пленуме ЦК 6 октября. Однако на пленуме произошли бурные споры — делегаты обвиняли друг друга в национализме. Особенно сильной атаке подверглись лидеры Коммунистической партии (большевиков) Грузии (КП(б)Г) во главе с Буду Мдивани.

Дело в том, что Грузия наряду с Азербайджаном и Арменией была включена в Федеративный союз (с декабря он стал называться Закавказская советская федеративная социалистическая республика (ЗСФСР)). Это объединение в Грузии вызвало недовольство — ЗСФСР называли лишней надстройкой, в которой не учитываются национальные особенности народов Кавказа. ЦК КП(б)Г выступал за независимость от ЗСФСР. Дело было и в том, что КП(б)Г оказалась под управлением Закавказского бюро ЦК РКП (б), во главе которого стоял Серго Орджоникидзе — человек вспыльчивый и грубоватый, но пользовавшийся безусловной поддержкой своего друга Сталина. Отношения между Серго и его соотечественниками — старыми большевиками, становились невыносимыми. Грузины выступили за включение Грузии в Союз напрямую, безо всякой ЗСФСР и без руководства Орджоникидзе. 19 октября, когда Орджоникидзе докладывал итоги пленума на бюро Тифлисского горкома партии, разразился скандал. Члены ЦК КП(б)Г вступили в спор с Орджоникидзе, он начал с ними ругаться, а на следующий день стал снимать строптивых лидеров с постов. "Самодурству Орджоникидзе нет никакого предела… Стало уже невмоготу жить и работать при его держимордовском режиме", — жаловались члены ЦК КП(б)Г в Москву. В разгар ссоры член ЦК КП(б)Г А. Кабахидзе назвал Орджоникидзе "сталинским ишаком", а тот в ответ ударил его по лицу. 22 октября большинство членов ЦК КП(б)Г подало в отставку в знак протеста. Скандал пришлось разбирать ЦК. Члены группы Мдивани утверждали, что если не отнестись к национальным чувствам грузин с должным вниманием, то может произойти восстание — население и так было недовольно преобразованиям по российским образцам. "Не беспокойся, никакого восстания не будет…" — успокаивал Орджоникидзе Ленина. Самонадеянность Закавказского лидера оказалась неоправданной — в августе 1924 г. в Грузии действительно разразилось восстание. Ленин, который в октябре 1922 г. был болен, пока не вмешивался в конфликт, а Сталин назначил в Грузию комиссию во главе с Дзержинским, который поддержал старого друга Орджоникидзе.

Казалось, все конфликты улажены, и Сталин был триумфатором. При больном Ленине именно Сталин стал архитектором нового Союза. Его комиссия готовила основные документы Союза Советских Социалистических республик (СССР). Сталин выступал на I съезде советов СССР 30 декабря 1922 г., представляя Декларацию об образовании Союза и Договор между республиками. В речи Сталина Россия была поставлена на особое, почетное место: "Сегодняшний день является днем торжества новой России…, превратившей красный стяг из знамени партийного в знамя государственное и собравшей вокруг этого знамени народы советских республик для того, чтобы объединить их в одно государство, в Союз советских Социалистических Республик, прообраз грядущей Мировой Советской Социалистической Республики". От Российской — к мировой республике.

Декларация, принятая съездом, была идеологическим документом, в который Сталин включил уже апробированные в его предыдущих речах и статьях идеи о неспособности капиталистического мира решить национальный вопрос, который успешно решается при социализме. В Декларацию Сталин записал мотивы, которыми он руководствовался в споре с Лениным: "Восстановление народного хозяйства оказалось невозможным при раздельном существовании республик". Образование Союза вызвано также интернационалистической сущностью Советской власти и угрозой нового империалистического нападения. Объединение провозглашалось результатом волеизъявления самих республик (высказанное их полномочными органами). В качестве уступки "независимцам" за республиками сохранялось право выхода из СССР (но не было права "распустить Союз", как это было сделано в 1991 г.). В то же время авторы Декларации надеялись, что Союз будет расти и со временем превратится в мировую социалистическую советскую республику.

Договор об образовании СССР был надстройкой над уже имеющимися советскими конституциями и регулировал отношения между субъектами федерации. Он стал основой первой Конституции СССР 1924 г. и был поглощен Конституцией 1936 г., которая уже определяла устройство всего государства, включая внутреннее устройство республик.

Договор предусматривал концентрацию широких полномочий в руках союзного центра, но сам этот центр формировался максимально демократично из представителей союзных республик. Учитывались и права республик в составе ЗСФСР – языками союза объявлялись также грузинский, армянский и тюркский (то есть азербайджанский, но близкий к языкам тюркских народов РСФСР).

Договор был подписан РСФСР, ЗСФСР, УССР и БССР. В состав РСФСР и ЗСФСР вошло несколько автономных республик, некоторые из которых потом были преобразованы в союзные республики.

Казалось, государственная форма была наконец определена. Но на этом противоборство по этому вопросу не завершилось.

В день, когда Сталин закладывал основы СССР и наслаждался триумфом, тяжело больной Ленин начал диктовать убийственную для Сталина статью "К вопросу о национальностях или об "автономизации"". Эта статья стала частью так называемого "Завещания" Ленина. К этому времени Ленин видел в Сталине главного противника, представителя бюрократического аппарата, перехватившего власть у старых большевистских вождей. Как опытный политик, Ленин решил нанести удар по Сталину в самом уязвимом месте — в национальном вопросе, который считался вотчиной Сталина. В день образования СССР, когда "автономизация" уже была отвергнута даже Сталиным, Ленин так характеризует процесс объединения советских республик: "пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистических республик". "Всю эту затею" Ленин считает "в корне неверной и несвоевременной". Ленин, которого в последующем было принято считать создателем Советского Союза, не исключает, что придется сделать шаг назад к конфедерации, оставив в ведении СССР только внешнюю политику и оборону. И все из-за Сталина, на которого (вместе с Дзержинским) Ленин возложил политическую ответственность за "грузинский инцидент". В своей статье Ленин подверг Сталина, Дзержинского и Орджоникидзе резкой критике за великорусский шовинизм, а последнего предлагает на время исключить из партии за рукоприкладство в Грузии. А ведь еще 21 октября Ленин "решительно осуждал" брань грузинских лидеров против Орджоникидзе. Теперь же Ленин считает Сталина организатором расправы над грузинами и проводником "нашествия того... великоросса-шовиниста, в сущности подлеца и насильника, каким является типичный русский бюрократ". Великодержавный "перегиб" Сталина наносит ущерб мировой революции, потому что может разочаровать в советском опыте сотни "миллионов народов Азии, которой предстоит выступить на исторической авансцене в ближайшем будущем, вслед за нами". Революционная стратегия Ленина вступила в противоречие со стратегией Сталина, со стремлением укрепить советскую державу.

В своей борьбе против Сталина Ленин мог опереться на идеолога "перманентной" мировой революции Троцкого. Ленин, как и Троцкий, видел в действиях Сталина национальную ограниченность и угрозу планам распространения коммунистического движения в Азии. Троцкий был ближе Ленину по духу и по стилю мышления. Понимание мирового контекста строительства социализма привело к союзу Ленина и Троцкого против "тройки" Каменев-Зиновьев-Сталин по вопросу о монополии внешней торговли, которую они защитили. Затем Ленин предложил Троцкому более долгосрочный блок против бюрократизма. "С хорошим человеком лестно заключить хороший блок, ответил я", — вспоминал Троцкий.

5 марта Ленин направил Троцкому материалы "грузинского дела" с запиской: "Я просил бы вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это сейчас находится под "преследованием" Сталина и Дзержинского, я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы вы согласились взять на себя защиту, то я бы мог быть спокойным". Но Ленин после 5 марта не мог из-за болезни участвовать в политической жизни, а Троцкий не решился атаковать Сталина в отсутствие Ленина. Между тем наступило время XII съезда РКП (б). После мартовского приступа болезни Ленин был недееспособен и не мог принять участие в съезде. Из-за ленинской статьи по национальном вопросу, от публикации которой Троцкий мог явно выиграть, между членами Политбюро даже произошла ссора. Статья была передана Троцкому раньше, чем другим, и он по просьбе Ленина не стал ее показывать товарищам. Текст стал известен Сталину 16 апреля, за день до съезда, когда оригинал передала ему секретарь Ленина Л. Фотиева. Она просила вернуть статью, так как другого экземпляра для публикации не было. Тогда же Сталин узнал, что Троцкий располагает ленинскими текстами против него, но держит их при себе. Сталин заподозрил, что Троцкий приберегает "компромат" к съезду. Кое-что стало уже известно делегатам — возможно от Троцкого. Тогда Сталин поднял скандал, обвинив Троцкого в том, что тот скрывает документы от партии. Троцкий передал документы для обсуждения в Политбюро с такими разъяснениями: "Статья тов. Ленина была прислана мне в секретном и личном порядке тов. Лениным через тов. Фотиеву, причем несмотря на выраженное мною в тот же час намерение ознакомить членов Политбюро со статьей, тов. Ленин категорически высказался против этого через тов. Фотиеву". Теперь Троцкий "передал вопрос на разрешение ЦК. Я сделал это без единой минуты запоздания после того, как только узнал, что тов. Лениным никому не дано никаких прямых и формальных указаний по поводу дальнейшей судьбы его статьи, оригинал которой хранится у его секретарей". Сталину пришлось извиняться перед Троцким.

Статью "К вопросу о национальностях…" зачитали, но не на пленарном заседании съезда, а по делегациям. Грузинские "национал-уклонисты" пытались ссылаться на него, доказывая свою правоту, но ведущий заседание Каменев прервал Мдивани на том основании, что съезд решил не публиковать статью. На съезде Мдивани и Раковский требовали подвести под национальное развитие самостоятельную экономическую базу, значительно сократив полномочия союзных наркоматов в пользу республиканских. Эти предложения были раскритикованы Сталиным при поддержке президиума съезда и отклонены. Отставных членов ЦК КП(б)Г разослали на дипломатическую и другую работу вне Грузии. Модель Союза, принятая 30 декабря 1922 г., утвердилась.

Последний всплеск политической активности Ленина и его конфликт с будущим преемником Сталиным наложил свой отпечаток и на решение формирование государственного устройства Страны Советов. В итоге возобладал сталинский державный прагматизм и ленинская интернационалистичная форма. Этот синтез определил многое в советской культуре, которая приобрела определенную самостоятельность от национально-этнической формы, и в характере режима, который был обречен искать равновесие между своей идеологической и многонациональной составляющими. Как зарубежная, так и советская историография второй половины ХХ в. приняли версию Ленина и Троцкого о том, что грузин Сталин выражал позицию русского шовинизма. Это позволяло ретроспективно выводить из конфликта 1922-1923 гг. сталинский державный шовинизм 30-50-х гг. Споры 1922-1923 гг. оставались актуальными в СССР и в 1959 г., когда была впервые опубликована статья Ленина, и в 1989-1991 гг., когда решался вопрос о новой форме Союза. Но в итоге возобладали "независимцы", чье поражение в 1922-1923 гг. было предопределено, но в долгосрочной перспективе оно было относительно.

Александр Шубин