Das Hoßbach-Protokoll
Am 5. November 1937 eröffnete Hitler, der „Führer und Reichskanzler“ des nationalsozialistischen Deutschland, nachmittags um 16.15 Uhr in der Berliner Reichskanzlei eine dann vier Stunden dauernde Konferenz mit dem Reichskriegsminister und den Oberbefehlshabern von Heer, Marine und Luftwaffe: Generalfeldmarschall Blomberg, Generaloberst Fritsch, Generaladmiral Raeder, Generaloberst Göring; anwesend war ferner der Reichsaußenminister Neurath. Oberst Hoßbach, der in seiner Eigenschaft als Adjutant der Wehrmacht bei Hitler an der Besprechung teilnahm, hat sowohl während der Ausführungen Hitlers wie während der anschließenden Diskussion kein wörtliches Protokoll geführt, sich vielmehr Stichworte und besonders wichtig scheinende Sätze notiert. Einige Tage später fertigte er eine Niederschrift an, in der er die Rede Hitlers ausführlich, die folgende Debatte summarisch festhielt. Daher ist es nicht angebracht, von „Hoßbach-Protokoll“ zu sprechen; korrekt ist: „Hoßbach-Aufzeichnung“ oder „Hoßbach-Niederschrift“. Jedoch treten die außenpolitischen Absichten und Pläne Hitlers, die ihn im Herbst 1937 bewegten, klar und mit aller wünschenswerten Genauigkeit hervor, und zwar hinsichtlich der grundsätzlichen Zielsetzung wie der ins Auge gefassten nächsten taktischen Schritte. Hierin liegt die historische Bedeutung des Dokuments.
5 ноября 1937 г., в 16 час. 15 мин., Адольф Гитлер, «фюрер и рейхсканцлер» национал-социалистической Германии, открыл в берлинской рейхсканцелярии совещание, продолжавшееся четыре часа, в котором приняли участие военный министр и главнокомандующие сухопутными, морскими и военно-воздушными силами рейха – генерал-фельдмаршал Вернер фон Бломберг, генерал-полковник барон Вернер фон Фрич, адмирал флота Эрих Редер, генерал-полковник Герман Геринг; среди присутствовавших находился также рейхсминистр иностранных дел барон Константин фон Нейрат. Полковник вермахта Фридрих Хосбах, состоявший при Гитлере адъютантом по делам вермахта и принимавший в этой должности участие в совещании, не вел дословного протокола ни в момент выступления Гитлера, ни во время последовавшего затем обсуждения. Однако он записывал основные тезисы и высказывания, представлявшиеся ему особо важными. Спустя несколько дней он составил протокольную запись совещания, где в подробностях излагалась речь Гитлера и обобщалась последующая дискуссия. Поэтому «протокол Хосбаха» не является таковым в буквальном смысле слова: более уместным было бы назвать этот документ «записками Хосбаха». Тем не менее, в этих записках ясно и со всей точностью вырисовываются внешнеполитические намерения и планы Гитлера осенью 1937 г., как стратегические цели, так и предполагаемые тактические ходы. В этом состоит историческое значение документа.
Wohl war der Anlass zu der Konferenz fast banal. Die Wehrmachtteile, namentlich Luftwaffe und Marine, stritten sich in der Phase hektischer Aufrüstung des Dritten Reiches fortwährend um Rohstoffe und industrielle Kapazitäten. Adolf Hitler glaubte, vermittelnd eingreifen zu müssen; außerdem wollte er, im Falle des Heeres mit dem Tempo der personellen und materiellen Vermehrung unzufrieden, dessen Oberbefehlshaber Generaloberst Werner Freiherr von Fritsch „Dampf machen“, wie er zu Hermann Göring sagte. Jedoch nützte er die Gelegenheit zu einer langen grundsätzlichen außenpolitischen Erklärung, in der er sein Kriegs- und Expansionsprogramm darlegte und die er sogar – für den Fall seines Todes – als sein „politisches Testament“ verstanden wissen wollte.
So war es nur natürlich, dass die Hoßbach-Aufzeichnung sowohl im Nürnberger Hauptkriegsverbrecherprozess des Internationalen Militärtribunals wie in einigen amerikanischen Nachfolgeprozessen (gegen das Personal des Auswärtigen Amts und die militärische Führung) eine wichtige Rolle spielte und den Anklagevertretern als einer der zentralen Beweise für den Kriegs- und Eroberungswillen Hitlers und der NS-Elite diente. Rechercheure der Alliierten hatten die Niederschrift im Mai 1945 in den deutschen Akten entdeckt, und eine Kopie gelangte, auf Veranlassung von Robert Murphy, dem politischen Berater des amerikanischen Militärgouverneurs in Deutschland, ins State Department. Von dort fand sie ihren Weg zu den Teams, die jene Prozesse vorzubereiten hatten.
Für die Zeitgeschichtsforschung ist das Dokument aber noch aus einem etwas engeren Grunde höchst aufschlussreich. Dass Hitler entschlossen war, die vorgebliche deutsche „Raumnot“ in absehbarer Zukunft durch eine expansionistische und den Krieg kalten Blutes als Mittel einkalkulierende Politik zu beheben, kann die Wissenschaft in der Tat beweisen, indem sie sich unter anderem auf die Hoßbach-Aufzeichnung stützt. Damit wird en passant die forensische Nutzung dieser Quelle in den ersten Nachkriegsjahren gerechtfertigt. Was Friedrich Hoßbach niederschrieb, erlaubt uns jedoch darüber hinaus die genaue Bestimmung des Zeitpunkts, zu dem der „Führer“ erstmals die Möglichkeit zu sehen meinte, vom theoretischen Pläneschmieden zur praktischen Politik überzugehen und dafür konkrete Vorbereitungen anzuordnen.
Hitler hatte aufmerksam registriert, wie schwächlich die Reaktion der Westmächte auf Italiens Angriffskrieg gegen das Völkerbundsmitglied Abessinien und auf die deutsch-italienische Intervention im Spanischen Bürgerkrieg ausgefallen war; Frankreich und selbst Großbritannien hatten als Wächter des territorialen Status quo und des Friedens versagt und damit in den Augen des „Führers“ einen großen Teil ihres Ansehens verloren. Auf der anderen Seite überschätzte er in grotesker Weise die Ergebnisse der schon seit 1933 und erst recht seit 1935 forcierten deutschen Aufrüstung. So schien ihm, wie er am 5. November 1937 seinen Zuhörern vor allem auseinandersetzte, eine Lage erreicht, die bereits 1938 die Chance bieten konnte, die Tschechoslowakei und Österreich zu überfallen und zu annektieren; Prag galt ihm als das wichtigere Ziel, da Österreich seit dem deutsch-österreichischen Abkommen vom 1. Juli 1936 ohnehin zu einem Satelliten des Deutschen Reiches degradiert war.
Nachdem Hitler sein „politisches Testament“ vorgetragen hatte, sahen sich die Teilnehmer an der Konferenz denn auch zu sofortigem Handeln veranlasst. Fritsch bot sogar den Verzicht auf seinen am 10. November beginnenden Urlaub an, was Hitler freilich als überflüssig abwies; so nahe stehe der Krieg nun auch wieder nicht bevor. Doch machten sich die Militärs sofort daran, ihre Kriegsplanung so zu ändern, dass sie der aktuellen Lagebeurteilung des „Führers“ entsprach. Noch im Dezember 1937 legten sie Hitler den „1. Nachtrag zur Weisung für die einheitliche Kriegsvorbereitung der Wehrmacht vom 24.6.1937“ vor, und anders als in der bislang defensiv gehaltenen Weisung hieß es nun: „Hat Deutschland seine volle Kriegsbereitschaft auf allen Gebieten erreicht, so wird die militärische Voraussetzung geschaffen sein, einen Angriffskrieg gegen die Tschechoslowakei ... auch dann zu einem siegreichen Ende zu führen, wenn die eine oder andere Großmacht gegen uns eingreift.“ Sollten die Großmächte abgelenkt sein, werde der Angriff auf die ČSR „auch vor der erreichten vollen Kriegsbereitschaft“ erfolgen.
Jene drei Angeklagten im Hauptkriegsverbrecherprozess, die Teilnehmer an der Konferenz vom 5. November 1937 gewesen waren – Göring, Erich Raeder und Konstantin Freiherr von Neurath –, haben in Nürnberg zwar bedauert, dass Hoßbach die auf Hitlers Ansprache folgende Diskussion nur knapp wiedergegeben hatte, weil so ihre Opposition gegen die Pläne des „Führers“ nicht recht erkennbar werde. Was jedoch Hitlers Rede angeht, ist die Richtigkeit der Aufzeichnung von ihnen nicht in Frage gestellt worden. Hoßbach selbst, bei Kriegsende General der Infanterie, hat sowohl als Zeuge in Nürnberg wie in seinen 1965 erschienenen Memoiren naturgemäß keine Garantie für den Wortlaut übernehmen wollen, aber die inhaltliche Richtigkeit des Dokuments ausdrücklich bestätigt.
Gleichwohl: Da das Original der Niederschrift im amerikanischen Hauptquartier in Europa bereits im Sommer 1945 verschlampt worden war und daher der US-Ankläger in Nürnberg nur die nach Washington gegangene Kopie vorlegen konnte, ist das in der rechtsradikalen Propaganda stets als Fälschung hingestellte Dokument auch von einigen seriösen Historikern mit Skepsis betrachtet worden; sie mochten die Möglichkeit manipulativer Eingriffe der amerikanischen Anklagevertreter jedenfalls nicht völlig ausschließen. Lange Jahre war überdies eine Abschrift der Aufzeichnung verschollen, die Oberst Graf Kirchbach von der Kriegsgeschichtlichen Abteilung des Generalstabs im November 1943 angefertigt hatte, als er mit der Sichtung der Akten des Generalfeldmarschalls Walther von Brauchitsch, vom Februar 1938 bis Dezember 1941 Oberbefehlshaber des Heeres, beauftragt und dabei auf das handschriftliche Original der Hoßbach-Aufzeichnung gestoßen war. Graf Kirchbach hatte seine Abschrift im Januar 1944 seinem Schwager Viktor von Martin zur Aufbewahrung übergeben, der sie Ende Oktober 1945 den britischen Besatzungsbehörden zur Verfügung stellte, wonach sie spurlos verschwand.
1989 ist jedoch diese Kirchbach-Abschrift in bis dahin gesperrten britischen Akten gefunden worden, zusammen mit begleitenden Briefen Martins und Schreiben britischer Offiziere. So konnte festgestellt werden, dass die im Nürnberger Prozess verwendete Kopie mit der Abschrift des Grafen Kirchbach Wort für Wort übereinstimmt. Der Verdacht der Manipulation ist damit entkräftet, die Authentizität des in Nürnberg und danach von vielen Historikern benutzten Textes zweifelsfrei erwiesen.
Повод для совещания был почти банальным: Третий рейх стремительно наращивал свой военный потенциал, и военно-воздушные и военно-морские силы вермахта постоянно конкурировали между собой из-за сырья и производственных мощностей. Гитлер решил, что пора вмешаться в эту ситуацию и урегулировать ее. Кроме того, будучи недовольным медленными темпами роста личного состава и материально-технической базы сухопутных сил, фюрер намеревался, как он выразился перед Герингом, «задать пару» главнокомандующему этими войсками генерал-полковнику фон Фричу. Гитлер использовал возможность, предоставившуюся ему на совещании, с тем чтобы сделать обширное внешнеполитическое заявление и изложить в нем основные принципы своей военной и экспансионной программы. На случай своей смерти фюрер просил рассматривать данное заявление в качестве своего «политического завещания».
Это обстоятельство объясняет тот факт, почему записки Хосбаха сыграли важную роль как на Нюрнбергском процессе над военными преступниками, проводившемся международным военным трибуналом, так и в ходе последовавших за ним отдельных американских процессов против сотрудников министерства иностранных дел и военачальников. Представители обвинения использовали их как одно из главных доказательств стремления Гитлера и национал-социалистической элиты к войне и захватам. Сотрудники групп поиска, работавшие по заданию союзников, обнаружили эту запись в мае 1945 г. среди других немецких документов, и ее копия была передана по указу Роберта Мэрфи, политического советника главы американской оккупационной власти в Германии, государственному департаменту США. Последний предоставил ее для работы группам, готовившим судебные процессы в Нюрнберге.
Исключительная познавательная ценность данного документа для исследований по новейшей истории объясняется и другими причинами. Опираясь на записки Хосбаха, наука действительно сумела доказать, что Гитлер был преисполнен хладнокровной решимости устранить в самое ближайшее время мнимую «нехватку жизненного пространства» для Германии, проводя политику экспансии и войны. Использование этого источника для судебных целей в первые послевоенные годы, таким образом, совершенно оправдано. Кроме того, записки Хосбаха позволяют нам с большой точностью определить тот момент, когда Гитлер впервые увидел возможность перейти от теоретизирования на политические темы к практическим мероприятиям и отдать конкретные распоряжения о подготовке нападения.
От Гитлера не мог ускользнуть тот факт, что западные державы едва отреагировали на агрессию Италии против Абиссинии, которая была членом Лиги наций, а также на германо-итальянскую интервенцию в Испании во время гражданской войны. Проявив свою несостоятельность в качестве гарантов мира и территориального статуса-кво, Франция и даже Великобритания утратили тем самым значительную долю своего авторитета в глазах фюрера. С другой стороны, Гитлер значительно преувеличивал практические результаты государственных программ по вооружению, форсирование которых началось уже в 1933 году и особенно усилилось после 1935 г. 5 ноября 1937 года он заявил своим слушателям, что, по его мнению, уже в 1938 г. может предоставиться шанс напасть на Чехословакию и Австрию и аннексировать их. Прага казалась ему более важной целью, поскольку Австрия после заключения германо-австрийского соглашения от 1 июля 1936 г. и без того уже была низведена до уровня сателлита Германского рейха.
После того как Гитлер изложил свое «политическое завещание», участники встречи решили, что пришло время незамедлительно действовать. Фрич даже изъявил желание добровольно отказаться от отпуска, намеченного на 10 ноября, на что Гитлер возразил, что это излишне, ибо война так быстро все же не начнется. Однако представители армии тут же начали менять свои военные планы, желая привести их в соответствие с данной фюрером оценкой актуального положения. Уже в декабре 1937 г. они представили Гитлеру «Первое дополнение к Указанию по единой подготовке вермахта к войне от 24.6.1937 г.». В отличие от указания, носившего до сих пор оборонительный характер, здесь значилось: «Если Германия достигнет полной боевой готовности во всех отраслях вооруженного комплекса, с его стороны будут созданы все предпосылки, чтобы начать войну против Чехословакии и довести ее до победного конца даже в том случае, если на стороне нашего противника выступит та или иная великая держава». Подчеркивалось, что, если удастся усыпить бдительность великих держав, то напасть на Чехословакию можно будет «и до достижения полной боевой готовности».
Трое участников совещания, а именно Геринг, Редер и Константин барон фон Нейрат, будучи обвиняемыми на Нюрнбергском процессе против главных военных преступников, высказывали свое недовольство тем, что Хосбах изложил дискуссию, последовавшую за речью Гитлера, в сжатой форме, из-за чего их оппозиция планам фюрера, якобы имевшая место, не нашла достаточного отражения в тексте. Однако они никогда не высказывали сомнения по поводу того, что сама речь фюрера была записана правильно. Сам Хосбах, закончивший войну в должности генерала, ни на Нюрнбергском процессе, где он выступал в качестве свидетеля, ни в своих мемуарах, вышедших в свет в 1965 г., не взял на себя ответственности за достоверность каждого слова документа, лишь однозначно подтвердив истинность его содержания.
Однако еще один важный момент связан с тем, что летом 1945 г. оригинал записи был утрачен в штаб-квартире американских войск в Европе из-за халатности, и государственный обвинитель со стороны США представил в Нюрнберге ее копию, попавшую в Вашингтон. Принимая во внимание это обстоятельство, не только пропаганда праворадикальных кругов постоянно рассматривала документ как фальшивку, но и некоторые серьезные историки относились к нему скептически. Во всяком случае, они не исключали полностью возможности того, что представители обвинения с американской стороны могли произвести какие-либо манипуляции. Помимо того, копия записи, сделанная в ноябре 1943 г. полковником графом Кирхбахом, сотрудником отдела военной истории Генерального штаба, на протяжении многих лет считалась утерянной. Он изготовил ее, когда, занимаясь по официальному поручению просмотром дел генерал-фельдмаршала Вальтера фон Браухича, бывшего с февраля 1938 г. по декабрь 1941 г. главнокомандующим сухопутными войсками, наткнулся на рукописный оригинал записок Хосбаха. В январе 1944 г. граф Кирхбах передал сделанную им копию на хранение своему шурину Виктору фон Мартину, которую тот в свою очередь в октябре 1945 г. предоставил британским оккупационным властям, после чего она бесследно пропала.
В 1989 г. копия, сделанная Кирхбахом, была обнаружена в ранее закрытых британских архивах. Вместе с ней хранились сопроводительные письма Мартина и письмо британских офицеров. В результате выяснилось, что представленная на Нюрнбергском процессе копия, использованная впоследствии многими историками, слово в слово соответствовала копии графа Кирхбаха. Аутентичность документа американского обвинения, была полностью подтверждена, а подозрения в юридических манипуляциях рассеяны.
Niederschrift über die Besprechung in der Reichskanzlei am 5. November 1937 von 16.15-20.30 Uhr[ ]
[Berlin, den 10. November 1937]
Anwesend: Der Führer und Reichskanzler,
der Reichskriegsminister Generalfeldmarschall v. Blomberg,
der Oberbefehlshaber des Heeres Generaloberst Freiherr von Fritsch,
der Oberbefehlshaber der Kriegsmarine Generaladmiral Dr. h. c. Raeder,
der Oberbefehlshaber der Luftwaffe Generaloberst Göring,
der Reichsminister des Auswärtigen Freiherr von Neurath,
Oberst Hoßbach.
Der Führer stellte einleitend fest, daß der Gegenstand der heutigen Besprechung von derartiger Bedeutung sei, daß dessen Erörterung in anderen Staaten wohl vor das Forum des Regierungskabinetts gehörte, er — der Führer — sähe aber gerade im Hinblick auf die Bedeutung der Materie davon ab, diese in dem großen Kreise des Reichskabinetts zum Gegenstand der Besprechung zu machen. Seine nachfolgenden Ausführungen seien das Ergebnis eingehender Überlegungen und der Erfahrungen seiner viereinhalbjährigen Regierungszeit; er wolle den anwesenden Herren seine grundlegenden Gedanken über die Entwicklungsmöglichkeiten und -notwendigkeiten unserer außenpolitischen Lage auseinandersetzen, wobei er im Interesse einer auf weite Sicht eingestellten deutschen Politik seine Ausführungen als seine testamentarische Hinterlassenschaft für den Fall seines Ablebens anzusehen bitte.
Der Führer führte sodann aus:
Das Ziel der deutschen Politik sei die Sicherung und die Erhaltung der Volksmasse und deren Vermehrung. Somit handele es sich um das Problem des Raumes.
Die deutsche Volksmasse verfüge über 85 Millionen Menschen, die nach der Anzahl der Menschen und der Geschlossenheit des Siedlungsraumes in Europa einen in sich so fest geschlossenen Rassekern darstelle, wie er in keinem anderen Land wieder anzutreffen sei und wie er andererseits das Anrecht auf größeren Glossar:Lebensraum mehr als bei anderen Völkern in sich schlösse. Wenn kein dem deutschen Rassekern entsprechendes politisches Ergebnis auf dem Gebiet des Raumes vorläge, so sei das eine Folge mehrhundertjähriger historischer Entwicklung und bei Fortdauer dieses politischen Zustandes die größte Gefahr für die Erhaltung des deutschen Volkstums auf seiner jetzigen Höhe. Ein Aufhalten des Rückganges des Deutschtums in Österreich und in der Tschechoslowakei sei ebenso wenig möglich als die Erhaltung des augenblicklichen Standes in Deutschland selbst. Statt Wachstum setze Sterilisation ein, in deren Folge Spannungen sozialer Art nach einer Reihe von Jahren einsetzen müßten, weil politische und weltanschauliche Ideen nur solange von Bestand seien, als sie die Grundlage zur Verwirklichung der realen Lebensansprüche eines Volkes abzugeben vermöchten. Die deutsche Zukunft sei daher ausschließlich durch die Lösung der Raumnot bedingt, eine solche Lösung könne naturgemäß nur für eine absehbare, etwa 1 – 3 Generationen umfassende Zeit gesucht werden.
Bevor er sich der Frage der Behebung der Raumnot zuwende, sei die Überlegung anzustellen, ob im Wege der Autarkie oder einer gesteigerten Beteiligung an der Weltwirtschaft eine zukunftsreiche Lösung der deutschen Lage zu erreichen sei.
AUTARKIE: Durchführung nur möglich bei straffer nationalsozialistischer Staatsführung, welche die Voraussetzung sei, als Resultat der Verwirklichungsmöglichkeit sei festzustellen:
A. Auf dem Gebiet der Rohstoffe nur bedingte, nicht aber totale Autarkie.
1.) Soweit Kohle zur Gewinnung von Rohprodukten in Betracht komme, sei Autarkie durchführbar.
2.) Schon auf dem Gebiet der Erze Lage viel schwieriger. Eisenbedarf = Selbstdeckung möglich und Leichtmetall, bei anderen Rohstoffen – Kupfer, Zinn dagegen nicht.
3.) Faserstoffe – Selbstdeckung, soweit Holzvorkommen reicht. Eine Dauerlösung nicht möglich.
4.) Ernährungsfette möglich.
B. Auf dem Gebiet der Lebensmittel sei die Frage der Autarkie mit einem glatten „nein“ zu beantworten.
Mit der allgemeinen Steigerung des Lebensstandards sei gegenüber den Zeiten vor 30–40 Jahren eine Steigerung des Bedarfs und ein gesteigerter Eigenkonsum auch der Produzenten, der Bauern, Hand in Hand gegangen. Die Erlöse der landwirtschaftlichen Produktionssteigerung seien in die Deckung der Bedarfssteigerung übergegangen, stellten daher keine absolute Erzeugungssteigerung dar. Eine weitere Steigerung der Produktion unter Anspannung des Bodens, der infolge der Kunstdüngung bereits Ermüdungserscheinungen aufweise, sei kaum noch möglich und daher sicher, daß selbst bei höchster Produktionssteigerung eine Beteiligung am Weltmarkt nicht zu umgehen sei. Der schon bei guten Ernten nicht unerhebliche Ansatz von Devisen zur Sicherstellung der Ernährung durch Einfuhr steigere sich bei Mißernten zu katastrophalem Ausmaß. Die Möglichkeit der Katastrophe wachse in dem Maße der Bevölkerungszunahme, wobei der Geburtenüberschuß von jährlich 560.000 auch insofern einen erhöhten Brotkonsum im Gefolge habe, da das Kind ein stärkerer Brotesser als der Erwachsene sei.
Den Ernährungsschwierigkeiten durch Senkung des Lebensstandards und durch Rationalisierung auf die Dauer zu begegnen, sei in einem Erdteil annähernd gleicher Lebenshaltung unmöglich. Seitdem mit Lösung des Arbeitslosenproblems die volle Konsumkraft in Wirkung getreten sei, wären wohl noch kleine Korrekturen unserer landwirtschaftlichen Eigenproduktion, nicht aber eine tatsächliche Änderung der Ernährungsgrundlage möglich. Damit sei die Autarkie sowohl auf dem Ernährungsgebiet als auch in der Totalität hinfällig.
BETEILIGUNG AN DER WELTWIRTSCHAFT: Ihr seien Grenzen gezogen, die wir nicht zu beheben vermöchten. Einer sicheren Fundierung der deutschen Lage ständen die Konjunkturschwankungen entgegen, die Handelsverträge böten keine Gewähr für die praktische Durchführung. Insbesondere sei grundsätzlich zu bedenken, daß seit dem Weltkriege eine Industrialisierung gerade früherer Ernährungsausfuhrländer stattgefunden habe. Wir lebten im Zeitalter wirtschaftlicher Imperien, in welchem der Trieb zur Kolonisierung sich wieder dem Urzustand nähere; bei Japan und Italien lägen dem Ausdehnungsdrang wirtschaftliche Motive zu Grunde ebenso wie auch für Deutschland die wirtschaftliche Not den Antrieb bilden würde. Für Länder außerhalb der großen Wirtschaftsreiche sei die Möglichkeit wirtschaftlicher Expansion besonders erschwert.
Der durch die Rüstungskonjunkturen verursachte Auftrieb in der Weltwirtschaft könne niemals die Grundlage zu einer wirtschaftlichen Regelung für einen längeren Zeitraum bilden, welch letzterer vor allem auch die vom Bolschewismus ausgehenden Wirtschaftszerstörungen im Wege stünden. Es sei eine ausgesprochene militärische Schwäche derjenigen Staaten, die ihre Existenz auf dem Außenhandel aufbauten. Da unser Außenhandel über die durch England beherrschten Seegebiete führe, sei es mehr eine Frage der Sicherheit des Transportes als eine solche der Devisen, woraus die große Schwäche unserer Ernährungssituation im Kriege erhelle. Die einzige, uns vielleicht traumhaft erscheinende Abhilfe läge in der Gewinnung eines größeren Lebensraumes, ein Streben, das zu allen Zeiten die Ursache der Staatenbildungen und Völkerbewegungen gewesen sei. Daß dieses Streben in Genf und bei den gesättigten Staaten keinem Interesse begegne, sei erklärlich. Wenn die Sicherheit unserer Ernährungslage im Vordergrunde stände, so könne der hierfür notwendige Raum nur in Europa gesucht werden, nicht aber ausgehend von liberalistisch-kapitalistischen Auffassungen in der Ausbeutung von Kolonien. Es handele sich nicht um die Gewinnung von Menschen, sondern von landwirtschaftlich nutzbarem Raum. Auch die Rohstoffgebiete seien zweckmäßiger im unmittelbaren Anschluß an das Reich in Europa und nicht in Übersee zu suchen, wobei die Lösung sich für ein bis zwei Generationen auswirken müsse. Was darüber hinaus in späteren Zeiten notwendig werden sollte, müsse nachfolgenden Geschlechtern überlassen bleiben. Die Entwicklung großer Weltgebilde gehe nun einmal langsam vor sich, das deutsche Volk mit seinem starken Rassekern finde hierfür die günstigsten Voraussetzungen inmitten des europäischen Kontinents. Daß jede Raumerweiterung nur durch Brechen von Widerstand und unter Risiko vor sich gehen könne, habe die Geschichte aller Zeiten – Römisches Weltreich, Englisches Empire – bewiesen. Auch Rückschläge seien unvermeidbar. Weder früher noch heute habe es herrenlosen Raum gegeben, der Angreifer stoße stets auf den Besitzer.
Für Deutschland laute die Frage, wo größter Gewinn unter geringstem Einsatz zu erreichen sei.
Die deutsche Politik habe mit den beiden Haßgegnern England und Frankreich zu rechnen, denen ein starker deutscher Koloß inmitten Europas ein Dorn im Auge sei, wobei beide Staaten eine weitere deutsche Erstarkung sowohl in Europa als auch in Übersee ablehnten und sich in dieser Ablehnung auf die Zustimmung aller Parteien stützen könnten. In der Errichtung deutscher militärischer Stützpunkte in Übersee sähen beide Länder eine Bedrohung ihrer Überseeverbindungen, eine Sicherung des deutschen Handels und rückwirkend eine Stärkung der deutschen Position in Europa.
England könne aus seinem Kolonialbesitz infolge des Widerstandes der Dominien keine Abtretungen an uns vornehmen. Nach dem durch Übergang Abessiniens in italienischen Besitz eingetretenen Prestigeverlusts Englands sei mit einer Rückgabe Ostafrikas nicht zu rechnen. Das Entgegenkommen Englands werde sich bestenfalls in dem Anheimstellen äußern, unsere kolonialen Wünsche durch Wegnahme solcher Kolonien zu befriedigen, die sich z. Z. in nicht englischem Besitz befänden – z. B. Angola –. In der gleichen Linie werde sich das französische Entgegenkommen bewegen.
Eine ernsthafte Diskussion wegen der Rückgabe von Kolonien an uns käme nur zu einem Zeitpunkt in Betracht, in dem England sich in einer Notlage befände und das deutsche Reich stark und gerüstet sei. Die Auffassung, daß das Empire unerschütterlich sei, teile der Führer nicht. Die Widerstände gegen das Empire lägen weniger in den eroberten Ländern als bei den Konkurrenten. Das Empire und das Römische Weltreich seien hinsichtlich der Dauerhaftigkeit nicht vergleichbar; dem letzteren habe seit den punischen Kriegen kein machtpolitischer Gegner ernsthafteren Charakters gegenüber gestanden. Erst die vom Christentum ausgehende auflösende Wirkung und die sich bei jedem Staat einstellenden Alterserscheinungen hätten das alte Rom dem Ansturm der Germanen erliegen lassen.
Neben dem englischen Empire ständen schon heute eine Anzahl ihm überlegener Staaten. Das englische Mutterland sei nur im Bunde mit anderen Staaten, nicht aus eigener Kraft in der Lage, seinen Kolonialbesitz zu verteidigen. Wie solle England allein z. B. Kanada gegen einen Angriff Amerikas, seine ostasiatischen Interessen gegen einen solchen Japans verteidigen!
Das Herausstellen der englischen Krone als Träger des Zusammenhaltes des Empire sei bereits das Eingeständnis, daß das Weltreich machtpolitisch auf die Dauer nicht zu halten sei. Bedeutungsvolle Hinweise in dieser Richtung seien:
a) Das Streben Irlands nach Selbständigkeit.
b) Die Verfassungskämpfe in Indien, wo England durch seine halben Maßnahmen den Indern die Möglichkeit eröffnet habe, späterhin die Nichterfüllung der verfassungsrechtlichen Versprechungen als Kampfmittel gegen England zu benutzen.
c) Die Schwächung der englischen Position in Ostasien durch Japan.
d) Der Gegensatz im Mittelmeer zu Italien, welches – unter Berufung auf seine Geschichte, getrieben aus Not und geführt durch ein Genie – seine Machtstellung ausbaue und sich hierdurch in zunehmendem Maße gegen englische Interessen wenden müsse. Der Ausgang des abessinischen Krieges sei ein Prestigeverlust Englands, den Italien durch Schüren in der mohammedanischen Welt zu vergrößern bestrebt sei.
In summa sei festzustellen, daß trotz aller ideeller Festigkeit das Empire machtpolitisch auf die Dauer nicht mit 45 Millionen Engländern zu halten sei. Das Verhältnis der Bevölkerungszahl des Empires zu der des Mutterlandes von 9:1 sei eine Warnung für uns, bei Raumerweiterungen nicht die in der eigenen Volkszahl liegende Plattform zu gering werden zu lassen.
Die Stellung Frankreichs sei günstiger als die Englands. Das französische Reich sei territorial besser gelagert, die Einwohner seines Kolonialbesitzes stellten einen militärischen Mitzuwachs dar. Aber Frankreich gehe innenpolitischen Schwierigkeiten entgegen. Im Leben der Völker nehmen die parlamentarische Regierungsform etwa 10%, die autoritäre etwa 90% der Zeit ein. Immerhin seien heute in unsere politischen Berechnungen als Machtfaktoren einzusetzen: England, Frankreich, Rußland und die angrenzenden kleineren Staaten.
Zur Lösung der deutschen Frage könne es nur den Weg der Gewalt geben, dieser niemals risikolos sein. Die Kämpfe Friedrichs d. Gr. um Schlesien und die Kriege Bismarcks gegen Österreich und Frankreich seien von unerhörtem Risiko gewesen und die Schnelligkeit des preußischen Handelns 1870 habe Österreich vom Eintritt in den Krieg ferngehalten. Stelle man an die Spitze der nachfolgenden Ausführungen den Entschluß zur Anwendung von Gewalt unter Risiko, dann bleibe noch die Beantwortung der Fragen „wann“ und „wie“. Hierbei seien drei Fälle zu entscheiden:
FALL 1: Zeitpunkt 1943–1945.
Nach dieser Zeit sei nur noch eine Veränderung zu unseren Ungunsten zu erwarten.
Die Aufrüstung der Armee, Kriegsmarine, Luftwaffe sowie die Bildung des Offizierkorps seien annähernd beendet. Die materielle Ausstattung und Bewaffnung seien modern, bei weiterem Zuwarten läge die Gefahr ihrer Veraltung vor. Besonders der Geheimhaltungsschutz der „Sonderwaffen“ ließe sich nicht immer aufrecht erhalten. Die Gewinnung von Reserven beschränke sich auf die laufenden Rekrutenjahrgänge, ein Zusatz aus älteren unausgebildeten Jahrgängen sei nicht mehr verfügbar.
Im Verhältnis zu der bis dahin durchgeführten Aufrüstung der Umwelt nähmen wir an relativer Stärke ab. Wenn wir bis 1943/45 nicht handelten, könne infolge des Fehlens von Reserven jedes Jahr die Ernährungskrise bringen, zu deren Behebung ausreichende Devisen nicht verfügbar seien. Hierin sei ein „Schwächungsmoment des Regimes“ zu erblicken. Zudem erwarte die Welt unseren Schlag und treffe ihre Gegenmaßnahmen von Jahr zu Jahr mehr. Während die Umwelt sich abriegele, seien wir zur Offensive gezwungen.
Wie die Lage in den Jahren 1943/45 tatsächlich sein würde, wisse heute niemand. Sicher sei nur, daß wir nicht länger warten können.
Auf der einen Seite die große Wehrmacht mit der Notwendigkeit der Sicherstellung ihrer Unterhaltung, das Älterwerden der Bewegung und ihrer Führer, auf der anderen Seite die Aussicht auf Senkung des Lebensstandards und auf Geburteneinschränkung ließen keine andere Wahl als zu handeln. Sollte der Führer noch am Leben sein, so sei es sein unabänderlicher Entschluß, spätestens 1943/45 die deutsche Raumfrage zu lösen. Die Notwendigkeit zum Handeln vor 1943/45 käme im Fall 2 und 3 in Betracht.
Fall 2:
Wenn die sozialen Spannungen in Frankreich sich zu einer derartigen innenpolitischen Krise auswachsen sollten, daß durch letztere die französische Armee absorbiert und für eine Kriegsverwendung gegen Deutschland ausgeschaltet würde, sei der Zeitpunkt zum Handeln gegen die Tschechei gekommen.
Fall 3:
Wenn Frankreich durch einen Krieg mit einem anderen Staat so gefesselt ist, daß es gegen Deutschland nicht „vorgehen“ kann.
Zur Verbesserung unserer militär-politischen Lage müsse in jedem Fall einer kriegerischen Verwicklung unser 1. Ziel sein die Tschechei und gleichzeitig Österreich niederzuwerfen, um die Flankenbedrohung eines etwaigen Vorgehens nach Westen auszuschalten. Bei einem Konflikt mit Frankreich sei wohl nicht damit zu rechnen, daß die Tschechei am gleichen Tage wie Frankreich uns den Krieg erklären würde. In dem Maße unserer Schwächung würde jedoch der Wille zur Beteiligung am Kriege in der Tschechei zunehmen, wobei ihr Eingreifen sich durch einen Angriff nach Schlesien, nach Norden oder nach Westen bemerkbar machen könne.
Sei die Tschechei niedergeworfen, eine gemeinsame Grenze Deutschland – Ungarn gewonnen, so könne eher mit einem neutralen Verhalten Polens in einem deutsch-französischen Konflikt gerechnet werden. Unsere Abmachungen mit Polen behielten nur solange Geltung als Deutschlands Stärke unerschüttert sei, bei deutschen Rückschlägen müsse ein Vorgehen Polens gegen Ostpreußen, vielleicht auch gegen Pommern und Schlesien in Rechnung gestellt werden.
Bei Annahme einer Entwicklung der Situation, die zu einem planmäßigen Vorgehen unsererseits in den Jahren 1943/45 führe, sei das Verhalten Frankreichs, Englands, Italiens, Polens, Rußlands voraussichtlich folgendermaßen zu beurteilen:
An sich glaube der Führer, daß mit hoher Wahrscheinlichkeit England, voraussichtlich aber auch Frankreich die Tschechei bereits im Stillen abgeschrieben und sich damit abgefunden hätten, daß diese Frage eines Tages durch Deutschland bereinigt würde. Die Schwierigkeiten des Empire und die Aussicht in einen lang währenden europäischen Krieg erneut verwickelt zu werden, seien bestimmend für eine Nichtbeteiligung Englands an einem Kriege gegen Deutschland. Die englische Haltung werde gewiß nicht ohne Einfluß auf die Frankreichs sein. Ein Vorgehen Frankreichs ohne die englische Unterstützung und in der Voraussicht, daß seine Offensive an unseren Westbefestigungen sich festlaufe, sei wenig wahrscheinlich. Ohne die Hilfe Englands sei auch nicht mit einem Durchmarsch Frankreichs durch Belgien und Holland zu rechnen, der auch bei einem Konflikt mit Frankreich für uns außer Betracht bleiben müsse, da es in jedem Fall die Feindschaft Englands zur Folge haben müßte. Naturgemäß sei eine Abriegelung im Westen in jedem Fall während der Durchführung unseres Angriffs gegen die Tschechei und Österreich notwendig. Hierbei sei zu berücksichtigen, daß die Verteidigungsmaßnahmen der Tschechei von Jahr zu Jahr an Stärke zunähmen und daß auch eine Konsolidierung der inneren Werte der österreichischen Armee im Laufe der Jahre stattfände. Wenn auch die Besiedelung insbesondere der Tschechei keine dünne sei, so könne die Einverleibung der Tschechei und Österreichs den Gewinn von Nahrungsmitteln für 5-6 Millionen Menschen bedeuten unter Zugrundelegung, daß eine zwangsweise Emigration aus der Tschechei von zwei, aus Österreich von einer Million Menschen zur Durchführung gelange. Die Angliederung der beiden Staaten an Deutschland bedeute militär-politisch eine wesentliche Entlastung infolge kürzerer, besserer Grenzziehung, Freiwerdens von Streitkräften für andere Zwecke und der Möglichkeit der Neuaufstellung von Truppen bis in Höhe von etwa 12 Divisionen, wobei auf 1 Million Einwohner eine neue Division entfalle.
Von der Seite Italiens sei[en] gegen die Beseitigung der Tschechei keine Einwendungen zu erwarten, wie dagegen seine Haltung in der österreichischen Frage zu bewerten sei, entziehe sich der heutigen Beurteilung und sei wesentlich davon abhängig, ob der Duce noch am Leben sei.
Das Maß der Überraschung und der Schnelligkeit unseres Handelns sei für die Stellungnahme Polens entscheidend. Gegen ein siegreiches Deutschland wird Polen – mit Rußland im Rücken – wenig Neigung haben, in den Krieg einzutreten.
Einem militärischen Eingreifen Rußlands müsse durch die Schnelligkeit unserer Operationen begegnet werden; ob ein solches überhaupt in Betracht kommen werde, sei angesichts der Haltung Japans mehr als fraglich.
Trete der Fall 2 – Lahmlegung Frankreichs durch einen Bürgerkrieg – ein, so sei infolge Ausfall des gefährlichsten Gegners die Lage jederzeit zum Schlag gegen die Tschechei auszunutzen.
In gewissere Nähe sähe der Führer den Fall 3 gerückt, der sich aus den derzeitigen Spannungen im Mittelmeer entwickeln könne und den er eintretendenfalls zu jedem Zeitpunkt, auch bereits im Jahre 1938, auszunutzen entschlossen sei.
Nach den bisherigen Erfahrungen beim Verlauf der kriegerischen Ereignisse in Spanien sähe der Führer deren baldige Beendigung noch nicht bevorstehend. Berücksichtige man den Zeitaufwand der bisherigen Offensiven Francos, so könne eine Kriegsdauer von etwa noch drei Jahren im Bereich der Möglichkeit liegen. Andererseits sei vom deutschen Standpunkt ein hundertprozentiger Sieg Francos auch nicht erwünscht; wir seien vielmehr an einer Fortdauer des Krieges und der Erhaltung der Spannungen im Mittelmeer interessiert. Franco im ungeteilten Besitz der spanischen Halbinsel, schalte die Möglichkeit weiterer italienischer Einmischung und den Verbleib Italiens auf den Balearen aus. Da unser Interesse auf die Fortdauer des Krieges in Spanien gerichtet sei, müsse es Aufgabe unserer Politik in nächster Zeit sein, Italien den Rücken für weiteren Verbleib auf den Balearen zu stärken. Ein Festsetzen der Italiener auf den Balearen sei aber weder für Frankreich noch für England tragbar und könne zu einem Krieg Frankreichs und Englands gegen Italien führen, wobei Spanien – falls völlig in weißer Hand – an der Seite der Gegner Italiens auf den Plan treten könne. In einem solchen Krieg sei ein Unterliegen Italiens wenig wahrscheinlich. Zur Ergänzung seiner Rohstoffe stehe der Weg über Deutschland offen. Die militärische Kriegführung seitens Italiens stelle der Führer sich derart vor, daß es an seiner Westgrenze gegen Frankreich defensiv bleibe und den Kampf gegen Frankreich aus Libyen heraus gegen die nordafrikanischen französischen Kolonialbesitzungen führe.
Da eine Landung französisch-englischer Truppen an den Küsten Italiens ausscheiden und eine französische Offensive über die Alpen nach Oberitalien sehr schwierig sein dürfte und sich voraussichtlich an den starken italienischen Befestigungen festlaufen würde, läge der Schwerpunkt der Handlungen in Nordafrika. Die Bedrohung der französischen Transportwege durch die italienische Flotte werde in starkem Umfang den Transport von Streitkräften aus Nordafrika nach Frankreich lahmlegen, so daß Frankreich an den Grenzen gegen Italien und Deutschland nur über die Streitkräfte des Heimatlandes verfüge.
Wenn Deutschland diesen Krieg zur Erledigung der tschechischen und österreichischen Frage ausnutze, so sei mit Wahrscheinlichkeit anzunehmen, daß England – im Kriege mit Italien liegend – sich nicht zu einem Vorgehen gegen Deutschland entschließen würde. Ohne die englische Unterstützung sei eine kriegerische Handlung Frankreichs gegen Deutschland nicht zu erwarten.
Der Zeitpunkt unseres Angriffs auf die Tschechei und Österreich müsse abhängig von dem Verlauf des italienisch-englisch-französischen Krieges gemacht werden und läge nicht etwa gleichzeitig mit der Eröffnung der kriegerischen Handlungen dieser drei Staaten. Der Führer denke auch nicht an militärische Abmachungen mit Italien, sondern wolle in eigener Selbständigkeit und unter Ausnutzung dieser sich nur einmal bietenden günstigen Gelegenheit den Feldzug gegen die Tschechei beginnen und durchführen, wobei der Überfall auf die Tschechei „blitzartig schnell“ erfolgen müsse.
Feldmarschall von Blomberg und Generaloberst von Fritsch wiesen bei der Beurteilung der Lage wiederholt auf die Notwendigkeit hin, daß England und Frankreich nicht als unsere Gegner auftreten dürften, und stellten fest, daß durch den Krieg gegen Italien das französische Heer nicht in dem Umfange gebunden sei, daß es nicht noch mit Überlegenheit an unserer Westgrenze auf den Plan treten könne. Die mutmaßlich an der Alpengrenze gegenüber Italien zum Einsatz gelangenden französischen Kräfte veranschlagte Generaloberst von Fritsch auf etwa 20 Divisionen, so daß immer noch eine starke französische Überlegenheit an unserer Westgrenze bliebe, der als Aufgabe nach deutschem Denken der Einmarsch in das Rheinland zu unterstellen sei, wobei noch besonders der Vorsprung Frankreichs in der Mobilmachung in Rechnung zu stellen und zu berücksichtigen sei, daß abgesehen von dem ganz geringen Wert unseres derzeitigen Standes der Befestigungsanlagen – worauf Feldmarschall von Blomberg besonders hinwies – die für den Westen vorgesehenen vier mot[orisierten] Divisionen mehr oder weniger bewegungsunfähig seien. Hinsichtlich unserer Offensive nach Südosten machte Feldmarschall von Blomberg nachdrücklich auf die Stärke der tschechischen Befestigungen aufmerksam, deren Ausbau den Charakter einer Maginot-Linie angenommen hätte und unseren Angriff aufs Äußerste erschwere.
Generaloberst von Fritsch erwähnte, daß es gerade Zweck einer durch ihn angeordneten Studie dieses Winters sei, die Möglichkeiten der Führung der Operationen gegen die Tschechei unter besonderer Berücksichtigung der Überwindung des tschechischen Festungssystems zu untersuchen; der Generaloberst brachte ferner zum Ausdruck, daß er unter den obwaltenden Verhältnissen davon absehen müsse, seinen am 10. 11. beginnenden Auslandsurlaub durchzuführen. Diese Absicht lehnte der Führer mit der Begründung ab, daß die Möglichkeit des Konfliktes noch nicht als so nahe bevorstehend anzusehen sei. Gegenüber dem Einwand des Außenministers, daß ein italienisch-englisch-französischer Konflikt noch nicht in so greifbarer Nähe sei als es der Führer anzunehmen schiene, stellte der Führer als den ihm hierfür möglich erscheinenden Zeitpunkt den Sommer 1938 hin. Zu den seitens des Feldmarschalls von Blomberg und des Generalobersten von Fritsch hinsichtlich des Verhaltens Englands und Frankreichs angestellten Überlegungen äußerte der Führer in Wiederholung seiner bisherigen Ausführungen, daß er von der Nichtbeteiligung Englands überzeugt sei und daher an eine kriegerische Aktion Frankreichs gegen Deutschland nicht glaube. Sollte der in Rede stehende Mittelmeerkonflikt zu einer allgemeinen Mobilmachung in Europa führen, so sei unsererseits sofort gegen die Tschechei anzutreten, sollten dagegen die am Kriege nicht beteiligten Mächte ihr Desinteressement erklären, so habe sich Deutschland diesem Verhalten zunächst anzuschließen.
Generaloberst Göring hielt angesichts der Ausführungen des Führers es für geboten, an einen Abbau unseres militärischen Spanienunternehmens zu denken. Der Führer stimmt dem insoweit zu, als er den Entschluß einem geeigneten Zeitpunkt vorbehalten zu sollen glaube.
Der zweite Teil der Besprechungen befaßte sich mit materiellen Rüstungsfragen.
gez. Hoßbach
Für die Richtigkeit:
Kirchbach
Oberst d. G.
Hier nach: Akten zur deutschen auswärtigen Politik 1918-1945, Serie D (1937-1945), Bd. 1: Von Neurath zu Ribbentrop (September 1937 – September 1938), Göttingen 1950, S. 25-32.
Протокольная запись беседы, состоявшейся в рейхсканцелярии 5 ноября 1937 г. с 16 часов 15 минут до 20 часов 30 минут[ ]
[Берлин, 10 ноября 1937 г.]
Присутствуют: фюрер и рейхсканцлер,
военный министр, генерал-фельдмаршал фон Бломберг,
главнокомандующий сухопутными войсками, барон фон Фрич,
главнокомандующий военно-морским флотом адмирал флота, доктор honoris causa Редер,
главнокомандующий военно-воздушными силами, генерал-полковник Геринг,
министр иностранных дел, барон фон Нейрат,
полковник Хосбах.
Вначале фюрер указал на то, что предмет сегодняшней беседы имеет такое значение, что в других государствах он, пожалуй, обсуждался бы форумом правительственного кабинета; он, фюрер, именно учитывая значение предмета, отказался от его обсуждения в широком кругу правительственного кабинета. Его последующее выступление является результатом глубоких размышлений и опыта, накопленного им за четыре с половиной года пребывания у власти. Он хочет разъяснить присутствующим господам свои принципиальные соображения относительно возможностей и неизбежных моментов развития нашего внешнеполитического положения, причем, в интересах германской политики в будущем, он просит рассматривать свое выступление как завещание на случай своей смерти.
Затем фюрер сказал следующее.
Целью германской политики является обеспечение безопасности и сохранения народа и обеспечение его численного роста. Таким образом, речь идет о проблеме пространства.
Свыше 85 миллионов человек насчитывает германский народ, который по количеству людей и по компактности территории, занятой им в Европе, представляет собой такое монолитное расовое ядро, какого нет ни в одной другой стране; он имеет большее право, нежели другие народы, на более обширное жизненное пространство. Если в расширении пространства не удалось добиться политического результата, подобающего германской расе, то это является следствием многовекового исторического развития. Дальнейшее пребывание в таком политическом состоянии представляет собой величайшую опасность для сохранения высокого уровня развития германской нации, достигнутого в настоящий момент. Остановить сокращение немецкого населения в Австрии и Чехословакии так же невозможно, как и сохранить его на нынешнем уровне в самой Германии. Вместо роста начнется консервирование достигнутого уровня, вследствие чего через несколько лет неизбежно возникнет социальная напряженность, так как политические и философские идеи имеют силу лишь до тех пор, пока они составляют основу для осуществления реальных жизненных потребностей народа. Будущее германского народа зависит поэтому исключительно от решения проблемы пространства. Такое решение можно, естественно, искать лишь на ближайший период времени, охватывающий продолжительность жизни примерно одного-трех поколений.
Но, прежде чем коснуться решения проблемы нехватки пространства, следует подумать над тем, можно ли достичь перспективного улучшения положения Германии путем автаркии или путем увеличения доли участия в мировой экономике.
Автаркия. Ее осуществление возможно только при одном условии, а именно при строгом руководстве государством со стороны национал-социалистической партии. При ее осуществлении можно достичь следующих результатов.
А. В отношении сырья – лишь условной, но не тотальной автаркии.
1. Если уголь будет использоваться для получения сырьевых продуктов, то автаркии можно достичь.
2. Положение с рудой уже намного сложнее. Потребность в железе можно покрыть собственной добычей. То же можно сказать и о легких металлах. Потребность же в других металлах – меди, олове – за свой счет покрыть невозможно.
3. Волокно – потребность можно покрыть из собственного производства, насколько хватит запасов леса. Но длительное время это – невозможно.
4. По пищевым жирам – возможно.
Б. Что касается автаркии в отношении продовольствия, то на этот вопрос следует ответить категорическим «нет».
Одновременно с общим повышением жизненного уровня, по сравнению с периодом, отстоящим от нас на 30-40 лет, возросли потребности, а также увеличилось собственное потребление производителей – крестьян. Доходы, полученные в результате увеличения сельскохозяйственного производства, пошли на покрытие возросших потребностей и поэтому не означали абсолютного увеличения производства. Дальнейшее увеличение производства посредством интенсификации обработки земли, которая в связи с использованием искусственного удобрения уже обнаруживает признаки истощения, вряд ли возможно. Поэтому совершенно очевидно, что даже при самом максимальном увеличении производства нельзя будет обойтись без мирового рынка. Валютные расходы для обеспечения продовольственного снабжения путем импорта, немалые даже при хорошем урожае, возрастают в неурожайные годы до катастрофических размеров. Вероятность катастрофы увеличивается по мере роста численности населения, причем превышение рождаемости над смертностью, составляющее 560 тыс. человек ежегодно, означает увеличение потребления хлеба еще и потому, что ребенок потребляет больше хлеба, чем взрослый. Решить же продовольственную проблему на длительное время путем понижения жизненного уровня и введения карточной системы невозможно в нашей стране, учитывая, что в соседних странах имеется примерно такой же уровень жизни. После того как в результате решения проблемы безработицы в полную силу заявит о себе покупательная способность, пожалуй, возможно еще некоторое увеличение собственного сельскохозяйственного производства, однако действительно изменить продовольственную базу не удастся. Таким образом, автаркия оказывается несостоятельной как по отношению к продовольственному снабжению, так и в целом.
Участие в мировом хозяйстве.
Этому участию поставлены границы, которые мы не в состоянии устранить. Надежное укрепление положения Германии невозможно из-за конъюнктурных колебаний. Торговые договора не гарантируют его. При этом нужно принять во внимание одно принципиальное обстоятельство, а именно, что со времени мировой войны произошла индустриализация как раз тех стран, которые ранее были экспортерами продовольствия. Мы живем в эпоху экономических империй, когда тяга к колонизации вновь принимает свою первобытную форму. В случае Японии и Италии стремление к экспансии имеет экономические мотивы, точно так же, как и для Германии побудительным фактором является экономическая нужда. Для стран, не относящихся к крупным в экономическом плане державам, возможности экономической экспансии особенно ограничены.
Подъем мировой экономики, обусловленный конъюнктурой военной промышленности, ни в коей мере не может являться основой для урегулирования экономических вопросов на длительное время. Этому также противодействует, в первую очередь, дезорганизация экономики, исходящая от большевизма. Те государства, которые основывают свое существование на внешней торговле, совершенно очевидно, являются очень уязвимыми с военной точки зрения. Так как наши внешние торговые пути проходят по морским коммуникациям, контролируемым Англией, то речь скорее идет о безопасности перевозок, чем о валюте. А отсюда становится очевидной наша уязвимость в продовольственном снабжении в случае войны. Единственным выходом, быть может, кажущимся нам мечтой, является приобретение обширного жизненного пространства – стремление, которое во все времена было причиной создания государств и перемещения народов. Понятно, что это стремление не встречает интереса в Женеве и со стороны насытившихся государств. Если обеспечение продовольственного снабжения стоит у нас на первом плане, то необходимое для этого пространство можно искать только в Европе, а не в эксплуатации колоний, если не следовать либеральным капиталистическим воззрениям. Речь идет не о приобретении людей, а о приобретении пространства, пригодного для сельского хозяйства. Целесообразнее также искать сырьевые районы непосредственно по соседству с Германией, в Европе, а не за океаном, причем решение должно дать результат для одного-двух последующих поколений. А что, помимо этого, следует предпринять позже, - здесь право решать нужно предоставить самим последующим поколениям. Развитие обширных областей мира происходит очень медленно. Немецкий народ, со своим мощным расовым ядром, находит для этого благоприятнейшие предпосылки в центре Европейского континента. Но что всякое расширение пространства может происходить только путем преодоления сопротивления, будучи связанным с риском, это доказано историей всех времен, в том числе Римской империей, Британской империей. Неизбежны также и неудачи. Ни раньше, ни сейчас не было и нет территории без хозяина; нападающий всегда наталкивается на владельца.
Для Германии вопрос стоит так: где можно добиться максимальной пользы при минимальных усилиях?
Германская политика должна иметь в виду двух заклятых врагов – Англию и Францию, для которых мощный германский колосс в самом центре Европы является бельмом на глазу, причем оба государства заняли отрицательную позицию в вопросе дальнейшего усиления Германии как в Европе, так и в других частях света, и эта отрицательная позиция нашла всестороннюю поддержку. В создании германских военных баз в других частях света обе эти страны видят угрозу их морским коммуникациям, обеспечение германской торговли и, как следствие этого, укрепление германских позиций в Европе.
Англия не может ничего уступить нам из своих колониальных владений вследствие сопротивления доминионов. После того как переход Абиссинии во владение Италии нанес ущерб престижу Англии, нельзя рассчитывать на возвращение Восточной Африки. Положительная позиция Англии в лучшем случае может выразиться в том, что она даст нам понять, чтобы мы удовлетворили наши колониальные интересы путем захвата колоний, которые в настоящее время не находятся во владении Англии, – таких, например, как Ангола. В том же смысле может выразиться и положительная позиция Франции.
Серьезный разговор о возвращении нам колоний может состояться лишь в такой момент, когда Англия будет находиться в бедственном положении, а германская империя будет сильной и вооруженной. Фюрер не разделяет мнения, что [Британская] империя несокрушима. Сопротивление Британской империи оказывают скорее не завоеванные страны, а конкуренты. Невозможно сравнить в смысле прочности Британскую империю с Римской. Последней не противостоял со времени Пунических войн сколько-нибудь серьезный политический противник. Лишь в результате разрушающего воздействия христианства и возрастных явлений, дающих о себе знать в каждом государстве, Древний Рим не смог устоять перед натиском германцев.
Рядом с Британской империей уже сегодня существует несколько государств, превосходящих ее по мощи. Английская метрополия в состоянии защищать свои колониальные владения только в союзе с другими государствами, но никак не своими силами. Как может, например, Англия защитить одна, скажем, Канаду, если на нее нападет Америка, или же свои владения в Восточной Азии, если на них посягнет Япония!
Выпячивание английской короны как носителя сплоченности империи уже является признанием того, что империю невозможно сохранить в течение длительного времени. На это указывают следующие значительные факты:
а) Стремление Ирландии к самостоятельности.
б) Конституционная борьба в Индии, где Англия в результате проведения полумер дала индусам возможность в дальнейшем использовать невыполнение ею своих обещаний конституционных прав как средство борьбы против ее владычества.
в) Ослабление английских позиций в Восточной Азии в результате действий Японии.
г) Противоречия в районе Средиземного моря с Италией, которая – ссылаясь на свою историю, подталкиваемая необходимостью и руководимая гением – укрепляет свои позиции и, в связи с этим, все больше и больше вынуждена выступать против английских интересов. Исход абиссинской войны – это удар по престижу Англии; этот удар Италия стремится усилить с помощью подстрекательства магометанских стран. В итоге следует констатировать, что, несмотря на всю идейную прочность, политически невозможно в течение значительного времени сохранить империю силами 45 миллионов англичан. Соотношение численности населения империи и метрополии – 9:1 является для нас предостережением, указывающим, чтобы мы при расширении пространства не сужали нашу базу – численность нашего народа.
Положение Франции более благоприятно, чем положение Англии. Французская империя территориально расположена лучше, и жители ее колониальных владений являлись фактором роста военного могущества. Однако Франции грозят внутриполитические трудности. Народы имеют одну десятую своей исторической жизни парламентскую форму правления, а девять десятых – авторитарную. Во всяком случае на сегодняшний день в наших политических расчетах следует принимать во внимание как фактор власти Англию, Францию, Россию и соседние более мелкие государства.
Для решения германского вопроса может быть только один путь – путь насилия, а он всегда связан с риском. Борьба Фридриха Великого за Силезию и войны Бисмарка против Австрии и Франции были связаны с величайшим риском, а быстрота, с какой действовала Пруссия в 1870 г., не позволила Австрии вступить в войну. Если при дальнейшем рассуждении исходить из решения применять силу, связанную с риском, то тогда остается еще дать ответ на вопросы: «когда?» и «как?». При этом необходимо найти решение в трех случаях.
Первый случай:
Время осуществления – с 1943 по 1945 г.
После этого периода можно ожидать лишь изменения обстановки не в вашу пользу.
Вооружение армии, военно-морского флота и военно-воздушных сил, а также формирование офицерского корпуса в общих чертах закончено.
Материально-техническое оснащение и вооружение являются современными, и если продолжать ждать, то имеется опасность, что они устареют. В первую очередь невозможно все время хранить в секрете «специальные виды оружия». Пополнение резервов ограничивается лишь очередными призывами рекрутов. Дополнительных возможностей пополнения путем призыва старших возрастов, не прошедших боевой подготовки, больше нет.
Если учесть вооружение, которое к тому времени произведут другие страны, мы станем относительно слабее. Если мы не начнем действовать до 1943-1945 гг., то вследствие отсутствия запасов каждый год может наступить продовольственный кризис, для преодоления которого нет достаточных валютных средств. В этом следует усматривать «слабую сторону режима». К тому же мир ожидает нашего удара и из года в год предпринимает все более решительные контрмеры. В то время как мир ищет защиты от нас, прячась за крепкими стенами, мы вынуждены наступать.
Какова будет в действительности обстановка в 1943-1945 гг., сегодня никто не знает. Ясно только то, что мы не можем дольше ждать.
Таким образом, с одной стороны, имеются крупные вооруженные силы, которые следует поддерживать на должном уровне, и стареет движение и его вожди; с другой стороны, нам грозит снижение жизненного уровня и ограничение рождаемости. Все это не оставляет иного выбора, кроме как действовать. Если фюрер будет еще жив, то не позже 1943-1945 гг. он намерен обязательно решить проблему пространства для Германии. Необходимость действовать раньше 1943-1945 гг. существует во втором и третьем случае.
Второй вариант.
Если социальная напряженность во Франции приведет к такому внутриполитическому кризису, который охватит и французскую армию и ее нельзя будет использовать для войны против Германии, то это будет означать, что наступил момент для выступления против Чехии.
Третий вариант.
Если Франция окажется настолько скованной в результате войны с каким-либо другим государством, что она не сможет «выступить» против Германии.
Чтобы улучшить военно-политическое положение, нашей первой задачей в любом случае военных осложнений должен быть разгром Чехии и одновременно Австрии, дабы снять угрозу с флангов при возможном наступлении на запад. В случае конфликта с Францией, пожалуй, нельзя будет ожидать, что Чехия объявит нам войну в один и тот же день, что и Франция. По мере нашего ослабления, однако, в Чехии будет возрастать желание принять участие в войне, причем ее вмешательство может выразиться в наступлении на Силезию, на север или на запад.
Если же Чехия будет разгромлена и будет установлена граница Германии с Венгрией, то в случае германо-французского конфликта можно будет скорее ожидать, что Польша займет нейтральную позицию. Наши соглашения с Польшей сохраняют силу до тех пор, пока мощь Германии несокрушима. Если Германию постигнут неудачи, то надо ожидать, что Польша выступит против Восточной Пруссии, а, возможно, также против Померании и Силезии.
Если представить себе такое развитие ситуации, которое приведет к планомерным действиям с нашей стороны в 1943-1945 гг., то позицию Франции, Англии, Италии, Польши, России можно оценить предположительно следующим образом.
Вообще фюрер считает весьма вероятным, что Англия, а также предположительно и Франция, втихомолку уже списали со счетов Чехию и согласились с тем, что когда-нибудь этот вопрос будет решен Германией. Трудности, переживаемые империей, а также перспектива вновь быть втянутой в длительную европейскую войну являются решающими для неучастия Англии в войне против Германии. Английская позиция наверняка окажет свое влияние на позицию Франции. Выступление Франции без поддержки Англии с перспективой, что наступление захлебнется перед нашими западными укреплениями, является маловероятным. Без помощи Англии нельзя ожидать также, чтобы Франция прошла через Бельгию и Голландию, от чего и мы должны отказаться в случае конфликта с Францией, так как это неизбежно будет иметь следствием враждебное отношение Англии. Естественно, что при осуществлении нами нападения на Чехию и Австрию совершенно необходимо будет обеспечить прикрытие на Западе. При этом следует учесть, что оборонные мероприятия Чехии из года в год будут усиливаться и что с течением времени будет происходить внутренняя консолидация австрийской армии. Хотя плотность населения, в частности в Чехии, высока, все же присоединение Чехии и Австрии позволит получить продовольствие, достаточное для 5-6 млн. человек при условии, что из Чехии будут в принудительном порядке выселены два, а из Австрии – один миллион человек. Присоединение обоих государств к Германии означает, с военно-политической точки зрения, значительное облегчение положения вследствие сокращения протяженности и улучшения начертания границ, высвобождения вооруженных сил для других целей и возможности формирования новых войсковых соединений в количестве примерно 12 дивизий, причем на каждый миллион жителей приходится одна новая дивизия.
Со стороны Италии нельзя ожидать никаких возражений против устранения Чехии, однако какую позицию она займет в австрийском вопросе – оценить сегодня невозможно; эта позиция будет во многом зависеть от того, будет ли к тому моменту еще жив дуче.
Степень внезапности и быстрота наших действий являются решающими для позиции Польши. Польша, имея с тыла Россию, вряд ли будет склонна вступить в войну против Германии, если последняя будет одерживать победы:
Военное вмешательство России необходимо предотвратить быстротой наших операций. Оно вообще является более чем сомнительным ввиду позиции Японии.
Если события будут развиваться по второму варианту – парализация Франции в результате гражданской войны, то вследствие выхода из игры опаснейшего противника необходимо использовать обстановку для нанесения удара против Чехии в любое время.
Фюрер считает, что определенным образом обозначилась перспектива третьего варианта, который может наступить как результат существующей в настоящее время напряженности в районе Средиземного моря и который он намерен использовать, если появится возможность, в любое время, даже в 1938 г.
Учитывая ход событий, фюрер считает, что скорое окончание военных действия в Испании не предвидится. Если иметь ввиду время, которое Франко тратил до сих пор на проведение своих наступательных операций, то возможным окажется продление войны на примерно еще три года. С другой стороны, с точки зрения Германии стопроцентная победа Франко является нежелательной. Напротив, мы заинтересованы в продолжении войны и в сохранения напряженности в районе Средиземного моря. Если Франко будет безраздельно владеть Пиренейским полуостровом, то тем самым будет утрачена возможность дальнейшего итальянского вмешательства и пребывания итальянцев на Балеарских островах. Поскольку наши интересы направлены на продолжение войны в Испании, задача нашей политики в ближайшее время будет состоять в том, чтобы обеспечить тыл Италии для дальнейшего пребывания на Балеарских островах. Но ни Франция, ни Англия не могут согласиться с тем, что итальянцы закрепятся на Балеарских островах. Это может привести к войне Франции и Англии против Италии, причем Испания – если она будет целиком находиться в руках белых (Франко) – может выступить на стороне противников Италии. В такой войне поражение Италии является маловероятным. Для пополнения ее сырьевых ресурсов ей открыт путь через Германию. Ведение войны со стороны Италии фюрер представляет себе таким образом, что она будет обороняться на своей западной границе против Франции и вести борьбу с территории Ливии против североафриканских французских колониальных владений.
Поскольку высадка франко-английских войск на побережье Италии отпадает, а наступление французов через Альпы в Верхнюю Италию сопряжено с очень большими трудностями и может захлебнуться перед сильными итальянскими укреплениями, основные действия будут происходить в Северной Африке. В результате угрозы, которая возникнет для французских путей сообщения со стороны итальянского флота, в значительной степени окажется парализованной транспортировка войск из Северной Африки во Францию, так что на границах против Италии и Германии она будет располагать только войсками, находящимися в самой Франции.
Если Германия воспользуется этой войной для решения чешского и австрийского вопросов, то с большой вероятностью можно предположить, что Англия, находясь в состоянии войны против Италии, также не решится выступить против Германии. А без поддержки Англии нельзя ожидать, чтобы Франция начала войну против Германии.
Момент для нашего нападения на Чехию и Австрию должен быть поставлен в зависимость от хода итало-англо-французской войны и не должен, скажем, совпадать с началом военных действий этих трех государств. Фюрер не думает также заключать военных соглашений с Италией, а намерен, используя эту благоприятную возможность, которая может представиться лишь один раз, самостоятельно начать и провести кампанию против Чехии, причем нападение на Чехию должно быть осуществлено «молниеносно".
Фельдмаршал фон Бломберг и генерал-полковник фон Фрич при оценке обстановки неоднократно указывали на необходимость, чтобы Англия и Франция не выступили как наши враги, и констатировали, что в результате войны против Италии французская армия окажется не в такой мере связанной, чтобы она не смогла выступать превосходящими силами на нашей западной границе. Французские силы, которые предположительно могут быть использованы на альпийской границе против Италии, генерал-полковник фон Фрич оценивает примерно в 20 дивизий. Так что французы все еще будут иметь превосходящие силы на нашей западной границе, которые, по немецким предположениям, могут вторгнуться в Рейнскую область. Причем необходимо принять еще в расчет, что французы будут опережать нас в мобилизации, а также учесть, что, не говоря уже о совсем низком качестве наших укреплений, на что особо указывал фельдмаршал фон Бломберг, четыре моторизованные дивизии, предусмотренные для Запада, в той или иной степени малоподвижны. По вопросу о нашем наступлении на юго-восток фельдмаршал фон Бломберг со всей серьезностью обратил внимание на прочность чешских укреплений, которые по своему оборудованию приобрели характер линии Мажино и крайне затруднят наше наступление.
Генерал-полковник Фрич упомянул, что целью одного исследования, приводящегося по его распоряжению зимой этого года, является как раз изучение возможности ведения операций против Чехии с учетом в первую очередь преодоления системы чешских укреплений. Далее генерал-полковник заявил, что он при сложившихся условиях вынужден отказаться от поездки за границу в отпуск, который должен начаться 10 ноября. Это намерение фюрер отклонил, ссылаясь на то, что перспективу конфликта нельзя считать столь уж близкой. Касаясь возражения министра иностранных дел относительно того, что итало-англо-французский конфликт нельзя считать еще делом столь близкого будущего, как это предполагает фюрер, фюрер сказал, что ему кажется возможным, что такой момент наступит летом 1938 г. Касаясь соображений, высказанных фельдмаршалом фон Бломбергом и генерал-полковником фон Фричем относительно позиций Англии и Франции, фюрер, повторяя свое прежнее высказывание, заявил, что убежден в неучастии Англии и поэтому не верит в возможность выступления Франции с войной против Германии. Если конфликт в районе Средиземного моря, о котором шла речь, приведет ко всеобщей мобилизации в Европе, то тогда мы должны немедленно выступить против Чехии; если же, напротив, державы, не участвующие в войне, заявят о своей незаинтересованности, то Германия должна на первое время присоединиться к этой позиции.
Генерал-полковник Геринг, исходя из соображений, высказанных фюрером, полагает, что следует подумать о сокращении нашей военной помощи Испании. Фюрер соглашается с этим лишь в том смысле, что считает необходимым отложить такое решение до соответствующего подходящего момента.
Вторая часть беседы касалась экономических аспектов вопроса о вооружении.
Подпись Хосбах
С подлинным верно:
Кирхбах
Полковник службы Генерального штаба
Перевод с изменениями по изданию: Дашичев, В., Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы, т. 1, Москва 1973, с. 123-130.
Seite 1
Seite 2
Seite 3
Seite 4
Seite 5
Seite 6
Seite 7
BArch, RW8/18, Bl. 2-8. Kopie. Gemeinfrei (Schutzfrist abgelaufen).
BArch [Федеральный архив Германии], RW8/18, Bl. 2-8. Копия. Общественное достояние (срок охраны прав истек).
Walter Bußmann, Zur Entstehung und Überlieferung der „Hoßbach-Niederschrift“. In: Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, 16:4 (1968), S. 573–584, Online.
Hermann Graml, Europas Weg in den Krieg: Hitler und die Mächte 1939 (=Quellen und Darstellungen zur Zeitgeschichte 29). Oldenbourg, München 1990, Online.
Klaus Hildebrand, Deutsche Außenpolitik 1933–1945: Kalkül oder Dogma? 5. überarb. Aufl., Kohlhammer, Stuttgart 1990.
Bradley F. Smith, Die Überlieferung der Hoßbach-Niederschrift im Lichte neuer Quellen. In: Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, 38:2 (1990), S. 329–336, Online.
Gerhard L. Weinberg, The Foreign Policy of Hitler’s Germany: Starting World War II, 1937–1939. Univ. of Chicago Press, Chicago 1980, Online.
Bernd-Jürgen Wendt, Großdeutschland: Außenpolitik und Kriegsvorbereitung des Hitler-Regimes. dtv, München 1987.
Bußmann, W. Zur Entstehung und Überlieferung der «Hoßbach-Niederschrift» [Происхождение и передача «стенограммы Хосбаха»] // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, 1968, Т. 16, № 4, c. 573–584, онлайн.
Graml, H. Europas Weg in den Krieg: Hitler und die Mächte 1939 [Путь Европы к войне: Гитлер и державы в 1939 году]. München: Oldenbourg, 1990 (=Quellen und Darstellungen zur Zeitgeschichte 29), онлайн.
Hildebrand, K. Deutsche Außenpolitik 1933–1945: Kalkül oder Dogma? [Внешняя политика Германии 1933-1945: расчет или догма?]. 5. überarb. Aufl., Stuttgart: Kohlhammer, 1990.
Smith, B. F. Die Überlieferung der Hoßbach-Niederschrift im Lichte neuer Quellen [Передача стенограммы Хосбаха в свете новых источников] // Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, 1990, Т. 38, № 2, c. 329–336, онлайн.
Weinberg, G. L. The Foreign Policy of Hitler’s Germany: Starting World War II, 1937–1939. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1980, онлайн.
Wendt, B.-J. Großdeutschland: Außenpolitik und Kriegsvorbereitung des Hitler-Regimes [Великая Германия: внешняя политика и подготовка к войне гитлеровского режима]. München: dtv, 1987.