Закон о гражданстве рейха и Закон о защите немецкой крови и немецкой чести ["Нюрнбергские законы"], 15 сентября 1935 г., и два первых распоряжения к ним, 14 ноября 1935 г.

Введение

В течение вот уже более чем 50 лет препятствием в научном изучении вопроса о генезисе "Нюрнбергских законов" служит один биографический опус. Речь идет о написанных в 1950 г. и опубликованных в 1961 г. воспоминаниях юриста, доктора GlossarБернгарда Лёзенера (1890-1952) о том периоде его жизни, когда он работал "референтом по расовым вопросам в рейхсминистерстве внутренних дел". В своем сверхдраматичном рассказе автор свидетельствует, что Законы появились на партийном съезде по распоряжению фюрера, последовавшему совершенно неожиданно, а потому не имели ни предыстории, ни исторических аналогов в прошлом. В последние два десятилетия эти утверждения Лёзенера все больше подвергались сомнению. Но опровергнуть их можно только, систематически проанализировав все те законы и постановления, которые в большом количестве появились на свет до партийного съезда, в ходе его проведения и непосредственно после него.

Первоначально планировалось, что на заключительном этапе съезда будет провозглашен только антисемитский Закон о флаге рейха, подготовленный 1-м отделом (вопросы гражданства) рейхсминистерства внутренних дел, сотрудником которого был уже упомянутый Лёзенер. Предполагалось, что всем евреям будет запрещено поднимать или вывешивать флаг рейха, но для этого предварительно следовало выработать единое для всего рейха понятие "еврей". Изданные ранее законы и постановления о профессиональных сослових ориентировалилсь на GlossarЗакон о восстановлении профессии чиновника от 7 апреля 1933 г., в котором давалось определение так называемого еврея на четверть. Согласно этому закону, увольнению подлежал каждый государственный служащий, если удавалось доказать, что у него по меньшей мере один дедушка или одна бабушка исповедывали иудаизм. Однако могло ли столь широкое, а потому расплывчатое понятие "еврей" найти применение в практике законодательства, касавшегося всего немецкого общества в целом? Конфликт по "еврейскому вопросу", имевший своим предметом вопрос о том, кого следует считать "евреем", давно назревал в GlossarНСДАП. Во время обсуждения текстов Закона на съезде партии он принял открытую форму.

"Расовый закон появился в ночь с субботы на воскресенье[1], – сообщал 26 сентября 1935 г. д-р GlossarВелльгут, эксперт по расовым вопросам гауляйтерства Саксония. – Таково было желание фюрера, поскольку противоречия между GlossarШтрейхером и GlossarШахтом начали вызывать опасения". Уже следующее предложение свидетельствует о том, что эти противоречия касались догмы: "Так называемая "теория импрегнации", приверженцами которой были в первую очередь GlossarДинтер и Штрейхер, является совершенно необоснованной. Арийская девушка не останется опозоренной на всю жизнь из-за интимной связи с евреем."[2]

Здесь представляется необходимым дать краткую характеристику этой, столь важной, очевидно, для того времени, "теории импрегнации", а также противоположной ей теории, связанной с именем рейхсминистра экономики Шахта. Ибо в идеологической пропасти между обеими теориями как раз и кроется та предыстория "Нюрнбергских законов", которую Лёзенер после 1945 г. так настойчиво пытался предать забвению, используя все свое красноречие.

В самый разгар Первой мировой войны "теория импрегнации" получила литературное оформление. В 1917 г. появился роман-бестселлер под названием "Грех против крови", написанный уже упомянутым Артуром Динтером, одним из соучредителей НСДАП в 1920 г. На фоне трагической истории брака своего героя "арийского происхождения" роман развивал прямо-таки трафаретный сценарий: каждая немецкая женщина в случае контакта с евреем оказывалась навсегда "зараженной еврейством", так что даже дети, зачатые ею позже от нееврейского мужчины, тоже были евреями. Так как "еврейская кровь" и "еврейский дух" обладали якобы большей силой, немецкая девушка или мать становились неспособными к рождению "немцев по крови". Сие магическое "еврейское влияние", чудодейственным средством защиты от которого Динтер считал подлинно народную веру немцев в "арийского Христа", получило название "телегонии" или "дистанционного зачатия". Юлиус Штрейхер, гауляйтер Франконии и издатель антисемитского погромного листка "Штюрмер", назовет его позже "импрегнацией" или "проникающей заразой", продолжая тем самым метафорический ряд, состоявший из таких образов как "бациллы" и "паразиты", по традиции использовавшихся для характеристики евреев.

Однако теория, согласно которой "еврей" был "вирусом-возбудителем" неизлечимой инфекции в "теле немецкого народа" (тем самым имелось ввиду тело "немецкой женщины"), – обозначим ее как "контагионистический антисемитизм" – совершенно выпадала из теоретической парадигмы современной биологии наследственности. Последняя опиралась на теорию зародышевой плазмы, выдвинутой GlossarАвгустом Вейсманом, а также на заново открытые наследственные законы Менделя, и тем самым соответствовала современному уровню знаний о процессе человеческого зачатия, то есть равнозначного слияния мужской и женской эмбриональной клетки. Имея на вооружении такие знания, сегодня представляющиеся как нечто само собой разумеющееся, но для того времени революционные, представители евгеники и расовой гигиены требовали "расового усовершенствования немецкого народа" путем исключения "дефектных" генов из процесса размножения.

Это социально-биологическое движение впоследствие взяло на вооружение и "нордическую идею", начиная с 20-х гг. популярно излагавшуюся GlossarГансом Ф. Гюнтером в его многотиражных изданиях по вопросу о "расовой природе немецкого народа": в результате смешения с другими "европейскими расами" ("вестическими", "остическими", "динарическими" и т.п.) существование "нордической расы", ведущей свою историю от века мифов и героев и несущей благодать и спасение миру, а тем самым и существование всей Европы как "высокой культуры" оказалось под угрозой. В отличие от Штрейхера, Динтера и прочих, сторонники нордических взглядов пропагандировали "новое язычество", утверждавшее веру в бога, но отрицавшее формы христианской религиозности. Поскольку "нордический сценарий", внушающий мысль о повсеместном присутствии "полукровок", не отводил ни евреям, ни "еврейской расе" как таковой главной роли, нордическое движение за "чистоту расы" проявляло поначалу сравнительную сдержанность в демонстрации антисемитизма, что придавало ему "рациональный" характер.

На съезде партии вспыхнул отрытый конфликт между сторонниками обеих антисемитских теорий. Выступив в роли официального законодателя, GlossarАдольф Гитлер тем самым продемонстировал свою решимость положить конец идеологическому хаосу. Теперь была очередь за юристами и чиновниками из министерства, некоторые из которых (в том числе и Лёзенер) в великой спешке были вызваны из Берлина в Нюрнберг. Гитлер отдал бюрократам приказ, согласно которому надлежало придать форму закона трем мерам, имевшим основополагающее значение для "защиты крови". Тем самым имелись ввиду запрет на вступление в брак с евреями, а также комплекс мероприятий против "осквернения расы", в том числе положение, запрещающее "немкам по крови" в детородном возрасте работать служанками в еврейских семьях. Таким образом Закон о защите немецкой крови и немецкой чести выполнял амбивалентную функцию: он должен был сделать контагионистические фантазии антисемитского ядра партии достоянием государства и общества, одновременно обуздывая их силой буквы закона. В отличие от этого Закон о гражданстве рейха свидетельствовал о намерении властей сформировать государственную элиту, руководствующуюся в своих действиях принципом "личной преданности фюреру и народу", лишив доступа к ней круг лиц, неограничивавшийся исключительно евреями.

В течение двух месяцев после съезда НСДАП чиновники министерства внутренних дел и представители партийного руководства под предводительством контагиониста GlossarГерхарда Вагнера, вождя организации "Врачи рейха", вели ожесточенные споры о содержательном наполнении понятия "еврей". Проекты Первых распоряжений к Закону о защите немецкой крови и Закону о гражданстве рейха, дошедшие до нашего времени только в фрагментах, отражали все сложности, связанные с попыткой примирить между собой разные антисемитские концепции. Так планы контагионистов предусматривали присвоение статуса "еврея" "немцу" или "немке по крови", если они состояли в браке с "евреем", вследствие чего дети-"полуевреи"автоматически становились бы "евреями", а сам вопрос о "полукровках" и вовсе исчез бы. В случае развода бездетного брака супругу-"арийцу" возвращался бы его прежний "расовый" статус.

Против этих планов возражали юристы из министерства внутренних дел, и прежде всего сам Лёзенер, приводя в свою поддержку тот аргумент, что административные структуры, нуждающиеся в устойчивых критериях идентификации личности, не будут удовлетворены столь расплывчатым понятием "еврей", и что растворение "полуевреев" среди "евреев" с точки зрения биологии наследственности даже "опасно", ибо тем самым государство отступается от 50 % "ценной немецкой наследственной массы" в пользу "евреев", что приведет к появлению в их среде "стойких натур с качествами лидера". Этот аргумент будет играть центральную роль на GlossarВанзейской конференции 20 января 1942 г., где вновь разгорится борьба за расширение содержания понятия "еврей". Трактовать такую позицию бюрократов как своего рода стратегию, избранную ими – совершенно в духе времени – для маскировки своих действительных целей и своей якобы имевшей место оппозиции режиму, значит недооценивать ту роль, которую играл иррациональный фактор в "решении еврейского вопроса".

Осенью 1935 г. позиция Гитлера была крайне неопределенной. Хотя в душе фюрер разделял положения антисемитского контагионизма, он, как политик, не мог отойти от рационалистических принципов управления государством. Наконец, сотруднику министерства внутренних дел, статс-секретарю GlossarВильгельму Штуккарту, к мнению которого, как старого члена партии, Гитлер прислушивался, удалось поставить последнюю точку в дискуссии вокруг определения понятия "еврей", найдя компромисное решение, каковым являлись два Первых распоряжения к "Нюрнбергским законам", изданные 14 ноября 1935 г.

Если в предшествующие десятилетия "расовые полукровки" существовали на страницах научных изысканий по расовой теории как биологический феномен, то теперь они обрели плоть и кровь как феномен права. Ключевая роль в теории, положенной в основу системы классификации нового расового права, отводилась так называемым полукровкам 2-й категории ("евреям на четверть"), соединивших в себе как "еврейскую", так и "немецкую кровь". Если структуры НСДАП и гиммлеровский GlossarСС продолжали использовать в практике своих организаций широкое и как таковое не подлежащиее ограничению понятие "еврей", то Распоряжение от 14 ноября 1935 г. предусматривало, что в будущем лица с "примесью еврейской крови меньше одной восьмой", уже не подлежали изоляции в рамках государства и общества.

Логическим фундаментом бюрократической "арифметики крови" стал запрет для "полукровок 2-й категории" на вступление в брак с "евреем" или с лицом, имеющим одинаковый с ним статус. Авторы данного положения исходили из того, что в отличие от брака между двумя "полукровками 1-й категории" (таковой допускался законом), от которого, согласно классификации, рождался "явный полуеврей", рожденый в браке между "полукровками 2-й категории", согласно той же классификации, считался "немцем по крови", в то время как его "кровное родство с еврейством" оказывалось утраченным. Дело в том, что новая система классификации отказалась от понятия "частично еврей" ("Bruchteiljude"), введенного в юридическую практику законом от 7 апреля 1933 г. и принимала в расчет только бабушек и дедушек, бывших "чистокровными евреями". Последствия такой законодательной урегулировки вопроса, которая непроизвольно вела к Glossar"аризации", еще в большей степени обнаруживали себя в том случае, когла речь шла о браке между "полукровкой 2-й категории" и "чистокровным" "евреем на три четверти": согласно классификации, дети от такого брака считались "полукровками 2-й категории".

Такая гротесковая "арифметика крови" сохраняла свою действенность в политической практике и после 14 ноября 1935 г., что наглядно демонстрирует протокол так называемой Ванзейской конференции от 20 января 1942 г. касательно "окончательного решения еврейского вопроса". Здесь, помимо прочего, было выдвинуто требование считать "евреями" "полукровок 2-й категории", родившихся от незаконных браков (то есть браков между "полукровками 2-й категории", заключенных до 15 сентября 1935 г.). Стоило такое требование удовлетвить, как депортация лиц данной группы стала бы возможной.

"Нюрнбергские законы" и оба Распоряжения к ним создали ту особую "рациональность", которая направляла сознание и мышление антисемитского государства апартеида и его административных структур. Частный интерес к генеалогии cобственного рода ("Ahnenforschung") стал общественной деятельностью государственной важности, будучи на самом деле сродни доносительству. По мере того, как объектом административных усилий государства становились граждане, оказавшиеся после 14 ноября 1935 г. на положении "полукровок", начал падать интерес общества к судьбе тех, кто разделил их участь, став объектом расовой классификации, - к "евреям", все полномочия по преследованию которых постепенно отходили к инстанциям, исполняющим обязанности Особой полиции (Glossarгестапо, Glossarполиция безопасности). 17 августа 1938 г., согласно приказу министра внутренних дел, большинство евреев было обязано проставить в принудительном порядке на всех официальных документах, в том числе и в паспортах, дополнительные имена "Сара" или "Израиль". 1 сентября 1941 г., незадолго до начала депортаций, в бюллетене "Рейхгезецблат" появилось полицейское распоряжение о введении "желтой звезды" – обязательного опознавательного знака, который полагалось носить на одежде во всех общественных местах всем лицам с шестилетнего возраста, признанным после 14 ноября 1935 г. "евреями".

Если Закон о защите немецкой крови и немецкой чести от 14 ноября 1935 г. в дальнейшем не претерпел изменений и проявил в ходе уголовных процессов об "осквернении расы" всю свою моральную извращенность, пышным цветом расцветавшую на почве контагионистической догмы, то 13 Распоряжений к Закону о гражданстве рейха шаг за шагом закрепляли правовую дискриминацию евреев, сопровождавшуюся их изоляцией в государстве и обществе. Так 10-е распоряжение от 4 июля 1939 г. провозласило создание Имперского объединения евреев в Германии[3], принудительного союза "чистокровных евреев", который некоторое время спустя был передан в непосредственное подчинение недавно созданному GlossarГлавному управлению безопасности рейха (РСХА) под руководством GlossarРейнхарда Гейдриха. Постепенно прибирая к рукам официальные функции "расовой классификации", предоставленные государству "Нюрнбергскими законами", это учреждение организовывало депортацию евреев, применяя понятие "еврей" в его установленном законом смысле. 11-е распоряжение к Закону о гражданстве рейха от 25 ноября 1941 г. лишило "евреев, проживающих преимущественно за рубежом", немецкого подданства и состояния, создав тем самым предпосылки для их депортации в "оккупированные восточные области". Поскольку именно там, в Освенциме, на присоединенных к рейху восточных территориях, находился самый большой лагерь массового уничтожения, 1 июля 1943 г было издано 13-е распоряжение, согласно которому действие права полицейского надзора распространялось на евреев, живущих в рейхе.

Корнелия Эсснер

(Перевод с нем.: Л. Бённеманн.

Редакция перевода: Л. Антипова)

[1] То есть в ночь с 14 на 15 сентября 1935 г.. [[1]]

[2] Сообщение в: Sonderarchiv Moskau, 500, 1, 343. [[2]]

[3] В порядке исключения понятие "Reich" переводится здесь из стилистических соображений как "империя" или "имперский". [[3]]