Заявление Крефельдского форума от 15/16 ноября 1980г.

Введение

"Мы навязали американцам известное двойное постановление". С этими значительными словами занимающий тогда должность федерального канцлера, Гельмут Шмидт, выражался о самом спорном направлении развития в немецкой политике безопастности с момента перевооружения в 1956 году. В двойном постановление НATO от декабря 1979г. объединялись те 3 военных и политически основных вопроса, которыми непрерывно занимался западный военный союз в течение десятилетий: когда атомное устранение было для СССР действительно достоверным, чтобы сохранить мира? Если наступит война: когда и с какой стратегией должно было уступающее НАТО использовать ее ядерное оружие? И США европейский театр военных действий также защищали с ядерным оружием и с этим увеличали бы  риск ответных ударов против собственной страны?

НАТО уже один раз приняло двойную стратегию устрашения и разрядки, а именно в 1967 году с докладом Хармеля и приёмом программы "гибких ответов". Тем не менее, внутренний стратегический спор союза никогда не умолк, и несмотря на политику ослабления напряженностимногие европейские эксперты смотрели в 70ые годы в будущее пессимистичнески. Таким образом британские шефы штаба верили, что при массивном вторжении Варшавского пакта линии обороны НATO обрушились бы через несколько дней.^[9]

Одновременно у европейских политиков по безопастности росла следующая забота: Так как СССР к тому времени имело перед США премущество в межконтинентальных ракетах, США из беспокойства о советском нападении на собственную территорию в случае начала войны в Европе закрыли бы ее ядерный защитный экран над старым континентом. Исследования Пентагона, которые представлялись немецкому министру обороны Георгу Леберу и его британскому коллеге лорду Петеру Каррингтону в 1973г., говорили теперь действительно о продолжительной без приминения ядерного оружия войне в Европе. В декабре 1976г. американский министр иностранных дел Генри Киссинджер напоминал в Национальном Совете Безопасности, что самой большой стратегической проблемой США в следующей декаде является способность Совестского Союза вести региональные войны наступления. Когда правительство Джимми Картера ходатайствовало за строительство тактических нейтронных бомб, в Федеративной республике тем не менее вырвался шторм негодования: "Не ужели человечество собирается сойти сума?", спрашивал Эгон Бар, тогдашнего федерального секретаря СДПГ, в июле 1977г.

На этом плане с 1976г. действующее размещение советских ракет средней дальности типа СС-20 вместе с внедрением бомбардировщиков "Бэскфайр" Ту-22M вызывало самое большое опасение запада. Советский Союз мог бы приминять максимально мобильные ракеты с их 3 верными боеголовками (дальность действия 5 000 км) к превентивным ударам разоружения и обезглавливанию Западной Европы^[10] или ядерным вымогательством довести клин между государствами НATO, такими были опасения западного союза. Армии НATO не могли себе представить, что 1200 -1800 советских боеголовок направленных на Западную Европу должны были служить только защите. Прежде всего федеральный министр обороны Георг Лебер (СДПГ) не уставал указывать его коллегам НATO на ту угрожающую опасность.

Сегодняшние исследования подвергают сомнению, что СССР преследовал тогда такие планы боевых действий, так как СС-20 была лишь продуктом технической модернизации. Когда заместитель министра иностранных дел Корниенко предложил в политбюро, что это нужно правдоподобно доказать западу, он был однако резко поричен министром обороны маршалом Димитрием Устиновым. И,  действительно, сам Устинов говорил в 1981г. в его определении задании СС-20 также о первых ударах: "Участие в 1. и в последующих массируемых ударах ядерного оружия стратегических движущих сил СССР [...]. Уничтожение объектов военного и армейского стратегического значения на территории европейских государств НATO и в примыкающих к ним морских областях".^[11]

Прежде всего федеральный канцлер Гельмут Шмидт выступал как оратор за симметричное "довооружения "  НАТО с американскими оружиями средней дальности типа Першинг II и с крылатыми ракетами (Крус Миссилайс). В его речи в лондонском интернациональном институте по стратегическим исследованиям от 28 октября 1977г. он сформулировал убедительное предупреждение: оговоренное в 1972г. между обеими супердержавами ограничения атомного оружия дальнего действия (т.н. договор ОСВ I) "нейтрализуются стратегические ядерные потенциалы США и Советского Союза". С этим росло в Европе значение "диспаритетов" в области ядерных оружий короткого и среднего радиуса действий в традиционных областях между востоком и западом.

Картер считал страхи европейцев преувеличенными. С другой стороны, он надеялся помочь смягчить растущее внутриполитическое сопротивление против стоящего перед подписанием договора ОСВ II новыми ракетами Першинг II и крылатыми ракетами для Европы. ОСВ II должен был сдерживать советское вооружение при стратегическом оружии, но критики упрекали Картера в продаже американских интересов.

Довооружение НАТО должно было быть с самого начала связано с ясным предложением о переговорах, связанных с контрольным вооружением, в адрес Москвы. Как точно нужно было бы соединять оба элемента, оставалось однако спорным вопросом: ввиду высоких заготовительных расходов Картер считал дополнительный отказ от нового оружия невозможным. Все же, его требование к европейцам о гарантии своевременного размещение вооруженных систем, было прежде всего оттодвинуто Шмидтом. Федеральный канцлер настаивал также на том, чтобы распределить груз размещения на нескольких европейских партнеров НАТО: Советский Союз не должен получить впечатление, что опять самая большая опасность для СССР исходит из немецкой земли, согласно его аргументу.

Одно показали союзные внутренние обсуждения в 1978/79гг.: о военной стоимости довооружения можно было спорить, но неудача проекта толкнула бы НАТО в глубокий политический кризис и в США разожгла бы латентное недоверие, и Федеративная республика скользила бы в нейтралитет. НАТО стояла перед решающим тестом, и похожее крушение как при нейтронной бомбе она не могла бы себе позволить еще раз, если связь союза не должна была бы получить тяжелое повреждение, так судил тогда анализ британского Министерства обороны.^[12]

В то время как рабочие группы НATO разрабатывали двойную стратегию, Картер и Леонид Брежнев, партийный лидер КПСС, могли подписать в июле 1979г., ОСВ II. 12 декабря 1979г. министры иностранных дел и министры обороны НАТО в Брюсселе принимали тогда "Двойное постановление": во-первых, союз имет право на расположение 108 ракет Першинг II а также 464 крылатых ракет наземного базирования в Федеративной республике, Великобритании, Италии, Бельгии и Нидерландах и извлечение более 1.000 старых ядерных боеголовок. Во-вторых, НАТО предлагало СССР переговоры по контролированию над вооружением об ограничении того евростратегического оружия. Целью было верифицированное равновесие на низком уровне. Дипломатия получила время до 1983г., после чего  должно было происходить размещение.

СССР рассматривал это решение как ультиматум и как расторжение ОСВ II и отказался о предложение. Спустя 2 недели Красная армия вошла в Афганистан. О ратифицикации ОСВ II американским конгрессом теперь не нужно больше было думать. Кроме того, Картер на выборах президента в ноябре 1980г. проиграл претенденту Рональду Регану. Консервативный республиканец преследовал новую, наступательную стратегию безопасности. Ослабевшая экономика СССР и вместе с ней советская система должны были атакироваться калькулируемым коренным разжиганием гонки вооружений и приводиться, в конце концов, к гибели.

Женевские переговоры по контролированию над вооружением об оружиях средней дальности (РСМД) были снова востановлены только в ноябре 1981г. США предлагали "нулевое решение", отказ от довооружения, если Советский Союзпревратят в лом весь СС-20 и предшествующие системы. Теперь НАТО имело проблему: новые американские системы с их целевой точностью и незначительными временем предупреждения считались уже скоро наступательными оружиями, и из прямо-таки эзотерической тайной науки ядерных теоретиков и военных экспертов стала первой темой актуальных политических вопросов.

В этом "Крефельдская аппеляция" имела также большое участие. 15/16 ноября 1980г. в Крефельдском центре конгресса "Дом ткача шелков" на заседании собралось примерно 1000 активистов на защиту мира, на котором под девизом "атомная смерть грозит нам всем" принимался призыв к федеральному правительству. К первым участникам, которые подписали "Крефельдскую аппеляцию" относились Петра Келли, федеральный председатель членов партии "зеленых"; генерал-майор в отставке Герт Бастиан, некогда командир 12-ой танковой дивизии, который уволнялся из службы в январе 1980г.; теолог Мартин Нимеллер, в национал-социалистическом периоде соинициатор "признающей церкви", жертва концлагеря и позже евангелический церковный президент; физик профессор Карл Бехерт, некогда как депутат СДПГ председатель атомного комитета в Бундестаге; специалист по государственному праву профессор Гельмут Риддер, член правления "союза демократических ученых"; председатель "Немецких молодых демократов" Кристоф Штрессер; публицист Геста фон Юкскюль; и Йозеф Вебер как представитель "Немецкого союза мира" (НСМ). За организацией заседания и приглашениям стоял НСМ, отпрыск коммунистов Немецкой Коммунистической Партии, и как находщаяся под значительным управлением ГДР.

Как точно в форуме осуществлялась формулировка текста аппеляции, остается неясным. В 1981г. Герт Бастиан потребовал для себя значительное авторство, другие исследовательские мнения предполагают пред-формулировку НСМа. При распространении аппеляции играли НСМ и Немецкая коммунистическая партия, во всяком случае, центральную роль: в декабре 1980г. из примерно 2 страниц "Крефельдской аппеляции" образовалось сокращение сконцентрированное на политические центральные требования.

Та самая "Крефельдская аппеляция" была положена к сбору подписей и наталкнулась на неожиданно широкое эхо. Но сколько подписей существовало в действительности остается в исследованиях спорным вопросом. По нескольким оценкам примерно 3 млн. граждан ФРГ подписали в 1981г. и 1982г. эту самую аппеляцию, к концу это как казалось были примерно 5 млн. Другие анализы считают эти числа преувеличенными и указыввают на многочисленность неоднократно подписавшихся.

Факт состоит в том, что аппеляция отражала страхи широких слоев населения. Многие из более молодого поколения, выросшего во время политики ослабления напряжённости, считали предосудительным гарантировать мир новыми ракетами. Несмотря на длящуюся десятки лет ядерную конфронтацию большинство западных немцев осознали только в начале 80ых годов, какие ужасные последсвтия  означала бы обновленная война для их родины. На задний план отошло то, что в обеих Крефельдских призывах угроза СС-20 и советское вооружение оставалось намеренно неупомянутым и только односторонние шаги НАТО требовались - только на то наиболее проблематичное минимальное согласие могли  договариться фрагментированные движения в защиту мира.

"Я управляюсь Москвой!" С такими насмешливыми наклейками на бампере движение в защиту мира смеялось в свое время над упреками ведомства по охране конституции. Сегодня исследование начало с того, что обнаружило весь обьем восточного поникновения. ГДР финансировал НСМ каждый год с почти 5 млн. ДМ, и внешняя разведка ГДР под руководством Маркуса Вольфа субсидировала "генералов за мир" каждый год с 100.000 ДМ. Никакое заседание комитетов Варшавского пакта не обходилось без напоминаний инструментализации западных движений в защиту мира.

Тем не менее, это было бы несправедливо общим образом говорить о широкой восточной манипуляции, по ее существу децентрализованного и неоднородного движения в защиту мира: многие подписавшие аппеляцию прибывали из  всех политических лагерей. Когда члены партии "зеленых" выносили вопросы относительно Крефельдского минимального согласия на повестку дня, коммунисты реагировали прямо-таки беспомощно в их ожесточенном отклонении: уже в 1981г. Крефельдская аппеляция критиковалась Петрой Келли из-за её покорной позиции по сравнению с советской политикой. Келли клеймила репрессию Москвы в Польше и выступала за контакты с независимым движением в защиту мира в ГДР. В январе 1984г. Келли и Бастиан, после скандала, вышли наконец из "Крефельдской инициативы". Между 1980г. и 1983г. волна общественной мобилизации движением в защиту мира с призывом как в "Крефельдской аппеляции" достигла её вершины: В июне 1981г. на Гамбургском евангелистическом церковном съезде вышли 100.000 демонстрантов на улицы города, и их пароль "бойтесь, атомная смерть грозит нам всем" стал также девизом большой демонстрации в защиту мира в Боннском придворном саду 10 октября 1981г. с 300.000 участниками. Организаторы были "Акция знак искупления" и "Объединение службы за мир" из окрестности евангелистической церкви. На выступателтный пульт выходил также писатель Генрих Белль. В июне 1982г. президент Реган на почти каждой остановке его поездки по Европе принимался с протестами. В то время как он принимал участие 10 июня 1982г. в Боннской вершине НATO, 400.000 люди собирались в лугах Рейна на до сих пор самую большую демонстрацию в истории Федеративной республики. Спор довооружения ставил глубокий клин в правящую СДПГ и ускорял эрозию основы власти Гельмута Шмидта. Федеральный секретарь Эгон Бар и лидер фракции Герберт Венер критически комментировали разработку двойного постановления. Скоро спор принял форму эскалации между Шмидтом и председателем партии Вилли Брандтом, который не скрывал его симпатии для мирных активистов и который вернулся с поездки в Москву летом 1981г. с переговорным предложением Брежнева.

До скандала дошло на Боннской демонстрации от октября 1981г., когда Шмидт напрасно хотел предотвратить реч Эргарда Эпплера, члена президиума СДПГ и острого критика Шмидта. В апреле 1981г. новый федеральный секретарь СДПГ Петер Глоц настойчиво критиковал Крефельдскую аппеляцию, и Гельмут Шмидт показывал мало понимания движению, которое, казалось видело большую угрозу со стороны США чем со стороны СССР. С другой стороны, Шмидт не мог убедить президента Регана, что необходимо форсировать переговоры с больным Брежневым, так как после его смерти длинная борьба наследников могла бы отановить переговоры. После смены поста канцлера Шмидта Гельмутом Колем, СДПГ не должна больше была делать шпагат между солидарностью союза и волей Партийного базиса: на особом съезде партии СДПГ в Кёльне ноября 1983г. подавляющее большинство делегатов голосовало против довооружения, и только 14 верно-подданных вокруг Гельмута Шмидта голосовали за.

В конце 1982г. движение в защиту мира осуществило стратегическое изменение: за фазой аппеляции следовало время "свободных от насилия блокад" армейскими учреждениями США. Также пасхальные походы пользовались большим успехом. Одной из основных целей было американская база Мутланген, на блокаде которой принимали участие 1 сентября 1983г. многочисленные знаменитые члены, как, Генрих Белль, Вальтер Йенс, Роберт Юнгк, Гельмут Голлвицер, Доротея Селле, Отто Шили, Эргард Эпплер и Оскар Лафонтен. "Горячей осенью" движение в защиту мира мобилизовало еще раз ее силы: в многочисленных демонстрациях в октябре 1983г. участвовали 1,2 млн. граждан ФРГ, 200.000 демонстрантов образовали между американскими базами в Штутгарте и Ней-Ульме человеческую цепь. Параллельно к этому большие демонстрации были организованы в Лондоне, Риме и Вене.

Под теми знаками Бундестаг консультировался 21 и 22 ноября 1983г. по поводу окончательного расположения, которое принялось после страстных споров, большинством либерально-консервативной правительственной коалиции при Гельмуте Коле и Гансе-Дитрихе Геншере. Начиная с середины декабря 1983г. первые Першинг II были готовые к применению в Федеративной республике.

Что, однако, означало очень часто слышащийся упрек из рядов движения в защиту мира, США планировали ограничиваемую и "выигрываемую" ядерную войну? В самом деле армейский политический спор на западе имел перемену в направлении, все же, это было все другое но не новое: уже в начале 70ых годов в союзе обсуждались границы новой армейской стратегии "гибкой реакции". Исследования НATO пришли к заключению: даже по чисто военным масштабам было бы западное использование ядерных оружия бессмысленно, так как также обширными тактическими атомными арсеналами не возможно было компенсировать количественную слабость НАТО.^[13]

Союз реагировал на эту дилемму тем, что с одной стороны усилил его обычную защиту самым новым высокотехнологичным оружием - это должно было стать настоящей характерной чертой западной политики безопасности. С другой стороны с ранних 70ых годов интенсивно обсуждалось более малое, более точное тактическое ядерное оружие и в конце концов нейтронная бомба. И чтобы как можно реальнее продержать кулису устрашения, вопреки американско-советского пакта при оружии дальнего действия, уже под правительствах Никсона и Форда усиленно разрабатывались планы для отдельных, целенаправленных использований стратегического оружия.^[14]

Кроме того, в американской военной авиации начиная с середины 70ых годов офицеры

продвигашиеся в ключевые позиции были той точки зрения, что оружейно-технический прогресс мог бы сделать атомную бомбу контролируемым оружием. 25 июля 1980г. президент Картер подписал директиву PD - 59, которая предусматривала использование ограниченного числа ядерного оружия для "предупредительных выстрелов" или селективных ударов против как обычных так и ядерных армейских целей и приказывал подготовку для продолжительной ядерной войны. "Удары обезглавливания" против политического руководства противника были тайком уже давно обдуманы, теперь, они обсуждались публично. Администрация Регана не добавила никаких новых элементов этому наследнику, она предполагала только более резкую риторику. Все-таки, обновленный при  министре обороны Каспаре Вайнбергеререшающий план операций 1983 (SIOP-6) базировался на заданных целях, быть в состоянии вести атомную войну более 180 дней и быть в состоянии её выиграть.

Страх перед ядерным ужасом нашел вход в западную (поп)-культуру в фильмах, музыке и литературе. Кинофильмы как "The Day After" побуждали американское правительство опровергнуть военные намерения. И действительно идеи Вейнберга и его твердая линия считались не репрезентативными, как подчеркивает самое новое исследование. Из центральных безопасно-политических документов ранних лет Регана (NSDD 12 и "Национальная защитная стратегия" NSDD 12) говорит скорее страх перед советским превосходством. Разрещенные на просмотр протоколы бесед президента с шефами штаба США доказывают, что также в высшем армейском руководстве никто серьезно не полагал, что возможно "выигрывать" атомную войну. Многое об армейском планирование Пентагона в 80ых годах лежит еще в потемках. Что касается, однако, одной из самых расточительных имитаций войны того времени, сыграного в Naval War College, то те сценарии также не исходили из контролируемой атомной войны: по возможности конфликт должен был как можно дольше осуществлятся традиционными методами.

Прежде всего, позиция президента Рейгана должна была выглядеть в новом свете: он строго отказывался от ядерного оружия по моральным и религиозным соображениям. Его страстная активность за стратегическую, но также за противоракетную оборону в космическом пространстве (СОИ) базировалось не в последнюю очередь на надежде сделать ядерное оружие в основном излишним. В Национальном Совете Безопасности или самом тесном кругу консультантов Регана, он так часто выражал его отвращения к ядерному оружию, что несколько "соколов" серьезно боялись, что Реган в случае войны слишком "мягок", чтобы нажать на Красную Кнопку. Когда Реган сообщал о проекте СОИ в марте 1983г., он делал это в вере преследовать выход из равновесия ужаса.

Но эта форма "альтернативной политики безопастности" резко критиковалась движениями в защиту мира: новые ракеты в Европе, из-за милитаризации космического пространства, казалось были дополнены защитной вывеской  Америки. В частности, из советской перспективы, довооружение и СОИ представляли собой бризантную комбинацию.

Недавнее исследование в очередной раз показало, в какой массе американское высокое вооружение и риторика СССР как "империя зла" разжигала военные страхи при советском руководстве. На конференции руководстваKГБ в мае 1981г. Брежнев и глава KГБ Юрий Андропов сообщали о планируемой широкой шпионской операции против НАТО: после того, как США провели бы подготовку внезапного ядерного нападения, должны были поступить как можно раньше первые предупредительные сигналы. Общая операция КГБ и КРУ имела код "RYAN".

В сентябре 1982г. начальник генерального штаба маршал Николай Огарков сравнил международное положение со временем перед нападением Гитлера  

на СССР в 1941: "Администрация Регана открыто перешла к подготовке войны. Это ежедневно чувствуется в политической, экономической, дипломатической и военной областях. […] США объявили нам, Советскому Союзу и нескольким другим государствам Варшавского договора, наглядно начало войны. Уже началась борьба в самых различных областях. […] Новая теория США –  это вести ограниченную ядерную войну в Европе, имеет цель исключить территорию США из ядерной войны. В этом отношении надо также видить запланированное размещение новых носителей ядерного оружия на западноевропейской территории. Политика администрации Рейгана должна оцениваться как авантюрная политика, которая преследует цель достижения мирового господства."^[15]

Подобным образом видел это глава военной службы информации (ГРУ): генерал Петр Ивашутин пророчил, что в течение 80ых годов военный баланс в Европе измениться в пользу НАТО: "Силы ядерного оружия [НАТО, МС] выиграют способность вести удары против сильно обороненных и, прежде всего, в соответственное время вести важные объекты практически по  всей глубине Западного театра военных действий, включая значительную часть территории СССР.^[16]

Широко заланированные маневры военно-морских сил НАТО в Норвежском море осенью 1981г. и американского тихоокеанского флота весной 1983г. еще больше усиливали то угрожающее впечатление на советскую сторону. Начале ноября 1983г. НАТО начинало военный маневр "Able Archer", при котором должно было быть ссимулировано также первое использование ядерного оружия. Советские офицеры давно  уже опасались, что запад начал бы свое нападение в рамках армейского маневра, и применение неизвестных кодов по радио в упражнениях НATO позволило некоторым в руководстве советских вооруженных сил и КГБ верить в серьезный случай. Внезапно для "соколов" в Москве встал серьезный вопрос: должен ли СССР был опередить угрозу превентивным ударом? В кризисе Кубы в 1962г. Кеннеди и Хрущев осознавали большой риск. В 1983г. военный страх напротив был только в головах восточных стратегов, запад узнал об этом намного позже. Вероятно, мир был еще ближе осенью 1983г. к атомной войне чем осенью 1962г.

Неподвижная советская политика терпела неудачу в предотвращение довооружение без существенных признаний. Это облегчило Горбачеву осуществить коренное изменение курса в политике обороны. Теперь также Вашингтон сигнализировал о готовности вести переговоры, тем более, что администрация стояла под растущим давлением американского движения в защиту мира и церквей. При встречах верхушки в Женеве в 1985г. и Рейкьявике в 1986г. объединение замедлялось только еще американской фиксацией в СОИ. 8 декабря 1987г. Реган и Горбачев договаривались о первом настоящем договоре разоружения атомного века: Договор РСМД устранял ядерные оружия средней дальности обеих сторон. Последние Пешинг II были устранены  в мае 1991г.

Михаел Шмид

^[9] Ministry of Defence, Chiefs of Staff Committee: “The Maintenance of NATO’s Strategy of Flexibility in Response in the Central Region of Allied Command Europe”, - top secret, UK Eyes A -, 6.6.1973, in: National Archives Kew, DEFE 5/196 (seit 2004 freigegeben). []

^[10] Vgl. die Dokumente in: National Archives Kew, FCO 41/1193: NATO Military Balance (seit 2004 freigegeben). []

^[11] Information Marschall Ustinows beim Manöver „Sapad-81“ über die strategischen Angriffskräfte der UdSSR, - geheime Kommandosache -, BA-MA Freiburg, VA-01/32641; „A Cardboard Castle“, Dok. Nr. 92. []

^[12] Ministry of Defence, Chiefs of Staff Committee, Defence Policy Staff: “A Study of a Possible New UK Contribution to a NATO Long Range Theatre Nuclear Force”, - top secret, UK Eyes A -, 19.6.1979; und: Verteidigungsminister Francis Pym an Premierministerin Margaret Thatcher, - secret -, 5.7.1979: “The modernisation of long-range theatre nuclear forces is of high importance to NATO defence. It has moreover become of political significance reaching beyond the strictly defence considerations; it is now a key test of NATO’s collective will to ensure its security.” (beide in: National Archives Kew, DEFE 25/335, seit 2005 freigegeben). []

^[13] Vgl. etwa die Dokumente in: National Archives Kew, DEFE 25/299; FCO 41/814; und CAB 164/937. []

^[14] Vgl. z.B. die Ausführungen von US-Verteidigungsminister James Schlesinger auf dem Treffen der Nuklearen Planungsgruppe der NATO im Juni 1974 in Bergen (National Archives Kew, FCO 41/1436, seit 2005 freigegeben) und den Bericht von Verteidigungsminister Donald Rumsfeld für seine NATO-Kollegen vom Juni 1976 (National Archives Kew, DEFE 31/160, ebenfalls seit 2005 freigegeben). []

^[15] Rede Marschall Ogarkows auf einer Konferenz der Stabschefs des Warschauer Paktes in Minsk, 8-10.9.1982, - geheime Verschlusssache -, BA-MA Freiburg, AZN 32643, 119–26; „A Cardboard Castle“, Dok. Nr. 96. []

^[16] Referat von General Ivashutin für das Komitee der Verteidigungsminister des Warschauer Paktes: „Analyse des Zustandes und der Entwicklungstendenzen der NATO-Streitkräfte auf dem Westlichen und Südwestlichen KSP [Kriegsschauplatz] bis zum Jahre 1990“, 3.-5.12.1984, - vertrauliche Verschlusssache -, BA-MA Freiburg, VA-01/32871; „A Cardboard Castle“, Dok. Nr. 105. []