Интервью Министериаль-директора, профессора, доктора Вильгельма Г. Греве, главному редактору радиостанции Норд-вестдойчер рундфунк Гансу Вендту ["доктрина Хальштейна"], 11 декабря 1955 г.

Документ

[...]

Министериаль-директор профессор д-р GlossarГреве, заведующий политическим отделом Министерства иностранных дел, 11 декабря 1955 г. дал интервью главному редактору радиостанции Норд-вестдойчер рундфунк GlossarГансу Вендту, которое публикуется ниже. Тема интервью – конференция послов, завершившая свою работу в Бонне, в МИДе, 10 декабря 1955 г.

Вопрос:

На совещании послов речь шла в первую очередь о выводах, которые следовало сделать из обеих Женевских конференций и встречи в Москве? Или его главная тема была другой?

Ответ:

Само собой разумеется, что на этой встрече послов речь шла прежде всего о возможных последствиях этих конференций, об обострении конфликта между Востоком и Западом, наблюдающемся в последнее время, об отношениях между Востоком и Западом и о разных акциях восточного блока, и в особенности "ГДР", последовавших после второй Женевской конференции.

Вопрос:

Как Вы оцениваете сообщения прессы о якобы имеющем место изменении настроения на Западе в пользу более гибкой позиции по отношению к режиму Панкова?[1]

Ответ:

Такие сомнения уже не раз выcказывались общественным мнением. Но сам по себе этот вопрос является в первую очередь вопросом политическим, а не юридическим. И я считаю важным, чтобы мы снова и снова как следует давали это понять. Западные страны, собственно говоря, знают, что наша позиция в этом вопросе должна служить ориентиром для остального мира, и я полагаю, что мы не можем пойти на какие-либо существенные изменения в своей политике. Мы не только связаны нашей конституцией – нашим GlossarОсновным законом, который вменяет в обязанность каждому федеральному правительству защищать государственное и национальное единство Германии (а признание Панкова означало бы раздел Германии на две части); мы не можем пойти на это и потому, что у нас есть договоренность с союзниками, целью которой является проведение политики на свободное воссоединение страны. И наконец, мы не можем поступить иначе еще и потому, что наша позиция продиктована нашим главным политическим интересом. А этот главный политический интерес заключается в восстановлении единства Германии. Поэтому мы не можем сделать ни единого шага, если он способствует углублению раскола. Кроме того, мы поступили бы несправедливо по отношению к жителям советской зоны, признав режим, которому они оказывают скрытое, а зачастую и явное сопротивление.

Вопрос:

Таким образом, планы всего свободного Запада по воссоединению Германии, включая свободные выборы и все прочее, осталась без изменений?

Ответ:

И я не вижу даже никаких признаков того, что она измениться.

Вопрос:

Верно ли, что на совещании послов были изложены принципы политики Федерального правительства, согласно которым она разорвет дипломатические отношения с каждым государством, которое признает Панков?

Ответ:

Прежде всего нужно заметить, что нельзя полностью генерализовать те признаки, по наличию которых можно судить о том, что имеет место факт признания в смысле международного права. Существует целый ряд промежуточных случаев, которые спорны как с точки зрения практики государственной жизни, так и с точки зрения международного права. Ясно одно, и мы достаточно часто заявляли об этом, что активизация отношений с Панковым будет оцениваться нами как акт политического недружелюбия. На такие акты других государств можно отреагировать по-разному – можно или вызвать своего посла на доклад, или пойти на бóльшие меры по ограничению дипломатического представительства. Короче говоря, существует целый ряд мер, которые можно применить, не идя сразу на разрыв дипломатических отношений. Понятно, что такой серьезный шаг, как разрыв дипломатических отношений, может быть предпринят только после глубоких размышлений и в исключительно серьезной ситуации. Ясно одно, что мы, действительно, подходим к этому вопросу, крайне серьезно, и что как только возникнет проблема двойного представительства Германии в третьих государствах, у нас, вероятно, не останется другого выхода, как принять самые серьезные меры.

Вопрос:

А ведь наша сторона уже и раньше заявляла о том, что любое признание Панкова она будет рассматривать как акт политического недружелюбия?

Ответ:

Об этом достаточно определенно говорилось и в бундестаге, и на других мероприятиях.

Вопрос:

Но может найтись кто-нибудь, кто возразит: "Почему вы не установите дипломатических отношений с Польшей, ЧССР или странами Юго-Восточной Европы, установив такие отношения с Москвой?

Ответ:

Хорошо, что Вы задали именно этот вопрос, потому что такое, с моей точки зрения, неправильное сравнение, проводится снова и снова. Если мы смирились с тем, что в будущем в Москве будет не только наш посол, но и посол, представляющий панковский режим, то только потому, что отношения с Советским Союзом у нас совершенно особые. Он является одной из четырех держав, которые в прошлом осуществляли оккупационный режим. Он является одной из четырех держав, которые разделили Германию, рачленив ее на зоны военной оккупации; только эти державы, действуя сообща, могут восстановить единство Германии. Мы установили дипломатические отношения с Москвой, не посчитавшись с тем, что такие отношения существуют между ней и "ГДР", исключительно c оговоркой (она была сделана и при обмене нотами с Москвой), что эти дипломатические отношения послужат средством по преодолению раздела Германии и восстановления ее единства. Здесь нам не помогут дипломатические отношения с Польшей, Венгрией, Румынией и другими коммунистическими государствами. В этом – основное отличие.

(Перевод с нем.: Л. Бённеманн.

Редакция перевода: Л. Антипова.)

[1] Панков – район Восточного Берлина. Прим. перев. [[1]]