Декрет Совета Народных комиссаров (СНК) об аресте вождей гражданской войны против революции, 28 ноября (11 декабря) 1917 г.

Введение

Декрет СНК, поставивший кадетскую партию вне закона, упоминается в каждом историческом исследовании о российской революции 1917 г., о гражданской войне и раннем периоде строительства советского государства. Лаконизм этих упоминаний свидетельствует о том, что интерпретация документа, условий его возникновения и вызванных им последствий не составляет сложностей для историков. Такая сдержанность в интерпретациях вызывает однако недоумение ввиду наличия контрастных толкований декрета и его роли в русской революции. Противоположные позиции в его интерпретации можно описать, допуская незначительные упрощения, следуюшим образом.

Одна из них, характерная прежде всего для советской историографии, рассматривает запрет деятельности кадетской партии как вынужденную меру по пресечению "контрреволюционной" активности кадетского руководства в организации вооруженных выступления казачества Украины и Урала против Советской власти. Сторонники данной интерпретации упускают из виду неэффективность антикадетских мер большевиков, а также их попыток предотвратить дальнейшее развитие гражданской войны. Эта позиция встречается и в российской историографии 90-х гг. При этом в оценке положения кадетов между "красными" и "белыми" наблюдается также сочувствие "трагедии русского либерализма" (Зевелев).

Противоположная позиция получила распространение преимущественно среди западных исследователей русской революции. Согласно этой точке зрения, Ленин и его сторонники решились на то, чтобы принять антикадетские меры, исходя из итогов выборов в Учредительное собрание, на которых большевики потерпели поражение; своими распоряжениями и действиями они якобы сознательно и целенаправленно спровоцировали гражданскую войну. Дальнейшее развитие событий, а именно стремительное распространение очагов гражданской войны по всей территории России, позволяет сторонникам этой точки зрения оценивать политическую линию большевиков как последовательную и сравнительно успешную.

Трудно не заметить принципиального сходства крайних позиций в интерпретации борьбы большевистского правительства против кадетов. Обе явно переоценивают возможность рационального планирования и успешного осуществления политики на практике в обстановке распада государственных институтов, неуправляемых и труднопредсказуемых массовых действий "снизу" и стремительно развивавшегося политического, хозяйственного и социального хаоса. Кроме того, обе модели интерпретации недостаточно критично подходят к оценке позиций и опасений политических акторов революции.

Более убедительной представляется интерпретация, принимающая во внимание два исторических контекста, в которых был принят декрет: во-первых, политическую ситуацию, в условиях которой действовали большевики в первые недели после прихода к власти и, во-вторых, представления Ленина о его либеральных оппонентах и их роли в русской революции. В появлении антикадетского декрета сыграли роль два обстоятельства, подрывавшие власть большевиков: политическая борьба по вопросу о созыве Учредительного собрания и отказ предводителей донского и оренбургского казачества признать большевистскую власть. Требование создать конституционный форум, который определит будущий политический порядок страны и решит наиболее болезненные вопросы ее развития, прежде всего аграрный вопрос, входило в программные документы большинства социалистических и либеральных партий с момента их создания в начале XX в. Оно было поддержано Временным правительством, которое назначило созыв Учредительного собрания на 28 ноября (11 декабря) 1917 г. До начала его работы было отложено решение наиболее актуальных вопросов, в том числе вопросов о выходе из мировой войны и судьбе некрестьянского землевладения. После прихода большевиков к власти вопрос о созыве Учредительного собрания приобрел для их противников большую актуальность. Однако Ленин и его сторонники придерживались другого мнения: для них этот политический форум превратился в анахронизм и потенциальный источник консолидации антибольшевистской оппозиции. Тем не менее, большевистское правительство назначило на 12 (25) ноября 1917 г. выборы в Учредительное собрание. Отсутствие связи между регионами, конкуренция между органами государственной власти, на тот момент еще недостаточно окрепшими, сложности, связанные с установлением Советской власти в провинции, стихийные беспорядки в городе и деревне, попытки большевиков оказать влияние на ход выборов привели к тому, что процедура выборов затянулась до конца ноября. Уже их предварительные результаты оказались для большевиков неутешительными. РСДРП(б) набрала 24% голосов, значительно отстав от популярной у крестьян Партии социалистов-революционеров, получившей более 40% голосов. КДП же получила, вопреки опасениям большевиков, менее 5% голосов. Тем не менее, кадеты пользовались значительным авторитетом в городах: в обеих столицах и в 30 губернских городах они вышли на 2-е место после РСДРП(б), а в 11 губернских центрах оказались успешнее большевиков.

Этими обстоятельствами питались страхи большевистского руководства, которое отводило кадетам неоправданно большую роль. В последующий период был принят ряд мер, направленных против Учредительного собрания в целом. В последней декаде ноября Советам было предоставлено право пересмотра результатов выборов. После неудачной попытки поставить Всероссийскую избирательную комиссию под контроль большевистского правительства ее члены были арестованы, а ее председателем назначен большевик и будущий руководитель петроградской ЧК М. Урицкий. Открытие Учредительного собрания было отложено на неопределенный срок; оно могло состояться только при наличии в зале заседаний не менее 400 депутатов.

В ответ на эти действия по инициативе социалистических партий в Петрограде возник Союз защиты Учредительного собрания. Он принял решение открыть Учредительное собрание вопреки большевистскому распоряжению и несмотря на отсутствие кворума в назначенный ранее срок – 28 ноября (11 декабря). Собравшиеся в этот день в Таврическом дворце 44 депутата избрали президиум. Перед дворцом собралась толпа в их поддержку, насчитывавшая, по оценкам современников, от 10 тыс. до 200 тыс. человек.

В тот же день, поздно вечером был принят декрет об аресте кадетских лидеров; некоторые из них ночью и на следующий день были взяты под стражу. 29 ноября (12 декабря) депутаты Учредительного собрания продолжили заседание. На этот раз дворец был окружен плотным кольцом пробольшевистски настроенных солдат. Вечером они предложили депутатам разойтись, а 30 ноября (13 декабря) запретили им продолжать работу. Этот сценарий, вплоть до деталей, был повторно разыгран 5-6 (18-19) января 1918 г. при разгоне Учредительного собрания.

Эти события не вызвали сколько-нибудь живой реакции ни со стороны либералов и социалистов, ни со стороны широких слоев населения. Т.к. левые эсеры, входившие в центральные государственные органы, выразили свой протест по поводу ареста членов ЦК КДП, антикадетский декрет был вновь рассмотрен на заседании ВЦИКа и подтвержден его резолюцией. Но декрет СНК от 28 ноября (11 декабря) 1917 г., которым большевики бросили вызов своим оппонентам, не был принят последними в качестве такового.

Кроме того, обращает на себя внимание тот факт, что политические декларации большевиков возлагали вину за события 28-29 ноября (11-12 декабря) на кадетскую партию и связывали их с началом боевых действий против большевиков на Дону и на Южном Урале, якобы спланированных и руководимых кадетами. В сообщении СНК от 28 ноября (11 декабря) 1917 г. заявлялось, что "прямая гражданская война открыта по инициативе и под руководством кадетской партии".[4] В этих заявлениях нашли свое отражение не столько реальные факты, сколько опасения и неадекватные ожидания, характерные для автора декрета. Декрет был собственноручно составлен Лениным и принят СНК без изменений.

В этой связи представляется необходимым кратко изложить представления лидера большевиков о кадетской партии, ее месте в системе российской многопартийности и роли в русской революции. Ленин был убежден, что политические партии являются прямыми выразительницами интересов различных классов, и только большевистское течение представляло интересы пролетариата. Тем самым, классовая борьба подспудно подразумевала борьбу с "непролетарскими" партиями, а победа пролетариата – их изгнание с политической авансцены. Согласно ленинской классификации, меньшевики и эсеры защищали интересы мелкой буржуазии города и деревни, либералы – буржуазии и крупного землевладения, перешедшего на капиталистические основы, а монархисты – ностальгирующих по крепостному праву помещиков[5]. Еще во время революции 1905-1907 гг. кадеты представлялись ему опасной контрреволюционной силой, т.к. их представители были буржуазными интеллектуалами, которые несмотря на то, что не были непосредрственно связаны интересами капитала, защищали их рафинированным образом. Начиная с осени 1905 г., т.е. с момента образования КДП, Ленин не скупился на воинственные разоблачения и крепкие выражения в адрес ее членов.

В 1917 г. агрессивность ленинских разоблачений "контрреволюционной" природы КДП, оказавшейся в результате революции партией власти, усилилась; после прихода большевиков к власти она достигла своего апогея. Кадетская пресса и видные деятели КДП стали подвергаться гонениям. При этом опасения Ленина относительно шансов кадетов организовать вооруженное сопротивление новому режиму были явно преувеличенными. Появление ряда нелегальных антибольшевистских групп с участием видных кадетов – Комитета спасения родины и революции, "девятки" и др. – и их контакты с бывшими царскими генералами и высшим казачьим офицерством Украины интерпретировались, без достаточных на то оснований, как опасный широко разветвленный заговор.

Более воинственной стала и большевистская лексика в отношении кадетского руководства. Так, в обращении СНК "Ко всему населению" о борьбе с казачьими восстаниями под руководством А. Каледина и А. Дутова от 25 ноября (8 декабря) 1917 г. выражение "враги народа" , почерпнутое из лексикона якобинцев, встречается 5 раз. В качестве "врагов народа" были охарактеризованы "империалисты", "помещики", "банкиры" и "их союзники", "казачьи генералы". Кадеты были заклеймлены как "злейшие враги народа"[6]

Т.о. декрет от 28 ноября (11 декабря) можно рассматривать как продукт сложной комбинации разнородных факторов, например, многолетней, доктринально обоснованной и приобретшей почти сущностный характер ненависти большевиков к "буржуазным" партиям, особенно либеральным; склонности пришедшей к власти ленинской группировки толковать действительность в категориях теории заговора; ситуативных страхов большевистского руководства, связанных с реальными сложностями при укрепления своих позиций.

Непосредственные и долговременные последствия принятия декрета с трудом поддаются реконструкции и могут быть описаны в общих чертах. Несмотря на объявление кадетской партии вне закона, ЦК КДП и ее важнейшие периодические издания продолжали свою деятельность до лета 1918 г. Существование кадетских центральных органов и прессы стало невозможным лишь после начала гражданской войны, охватившей всю Россию. В конце 1920 г., с окончанием гражданской войны, закончился российский и начался зарубежный период истории кадетской партии. Однако закат крупнейшей либеральной партии России был вызван не только большевистскими репрессиями. Утрата единого руководящего центра, разрыв связей между местными кадетскими группами, сотрудничество отдельных видных кадетов с белыми режимами, усилившиеся программные и тактические разногласия, утрата населением интереса к политической деятельности по мере обострения хозяйственного кризиса – все это способствовало стремительному упадку кадетской партии. Аналогичные процессы переживали организации эсеров и меньшевиков. К началу 20-х гг. российская многопартийность прекратила свое существование.

Однако принципы и стилистика стигматизации политических противников, использованные в декрете от 28 ноября (11 декабря), пережили кадетскую партию. Они нашли применение в полемике против социалистических партий, осколки которых подверглись репрессиям в начале 20-х гг. Пиком расправы с "непролетарскими" социалистическими партиями стал инсценированный в Москве летом 1922 г. показательный процесс против эсеров. Кроме того стиль и риторика борьбы против "врагов народа" были использованы в период репрессий 30-х гг., в том числе во время "Большого террора" (фактически самой кровавой чистки ВКП(б)) и оказали существенное влияние и на политику репрессий сталинского режима.

Игорь Нарский