Проект платформы большевиков-ленинцев (оппозиция) к XV съезду ВКП(б), сентябрь 1927 г.

Введение

В своем развитии левая оппозиция в РКП(б)-ВКП(б) прошла ряд этапов. В 1923-1924 гг. это было движение большевиков, недовольных прежде всего бюрократизацией партии, его лидером был Л. Троцкий. В 1926 г. возникла "объединенная оппозиция", так как к левой оппозиции "троцкистов" примкнула "новая оппозиция" сторонников Г. Зиновьева и Л. Каменева. Помимо внутрипартийного режима левая оппозиция во второй половине 20-х гг. критиковала политику уступок капиталистическим элементам при проведении политики НЭП, утверждая, что партии грозит "термидорианское перерождение" (по аналогии с Термидором во Французской революции). В 1927 г. острый конфликт возник и в связи с международной ситуацией, когда политика "правых" коммунистов (как левые характеризовали большинство Политбюро во главе с И. Сталиным и Н. Бухариным) привела к разгрому коммунистов в Китае. В результате неудач "правых", "левые" надеялись вернуть себе большинство в партии по мере "полевения" ситуации в стране. Для оппозиции не было приемлемо нарушение монополии коммунистов на власть и, следовательно, перспектива выхода из партии и развертывания широкой агитации за ее пределами.

В преддверии XV съезда ВКП(б) левая оппозиция развернула новую агитационную кампанию в партии. Центром этой кампании стал разработанный лидерами оппозиции в августе 1927 г. Проект платформы большевиков-ленинцев (оппозиция) к XV съезду. В нем утверждалось: "Группа Сталина ведет партию вслепую" (Архив Троцкого. Т.4. С.114), скрывая силы врага, не давая объективно анализировать трудности. К этим трудностям левые относили медленный рост промышленности и заработной платы рабочих, тяжелое положение бедняков и батраков, рост безработицы, потворство кулачеству, которое контролирует значительную часть товарного хлеба и продолжает усиливаться.

Платформа выдвинула ряд обычных социал-демократических требований по защите труда, в частности предложила повышать заработную плату в соответствии с ростом производительности труда. Это справедливое требование, однако противоречившее другому требованию оппозиции – наращивания темпов индустриализации. Ведь государство должно получить средства для индустриализации, в том числе и за счет экономии на зарплате работников. Левые рассуждали как марксисты в эксплуататорском обществе, а правые и центристы (группа Сталина) — как прагматики, которым нужно было получить средства на индустриализацию.

Платформа подвергла критике проект пятилетнего плана, разработанный комиссией Госплана, особенно — "затухающие темпы роста". Лидеры оппозиции считали, что при централизации ресурсов в руках государства можно добиться гораздо более высоких темпов.

Но где взять средства на индустриальный рывок? Левые предлагали получить эти средства за счет сельской буржуазии, преувеличивая масштабы капиталистического накопления в советском селе. Однако они не планировали полностью сворачивать НЭП (в сложившихся условиях это могло привести к дефициту продовольствия), а постепенно заместить кулаков социалистическими коллективами, одновременно помогая "классово близким" беднякам: "Растущему фермерству деревни должен быть противопоставлен более быстрый рост коллективов... Наряду с этим, необходимо оказывать более систематическую помощь и бедняцким хозяйствам, неохваченным коллективами, путем полного освобождения их от налога, соответствующей политики землеустройства, кредита на хозяйственное обзаведение, вовлечение в сельскохозяйственную кооперацию и так далее". Оппозиция продолжала придерживаться ленинской политики поляризации деревни, противопоставляя ее сталинско-бухаринской опоре на крестьянство в целом: "Лишенному точного классового содержания лозунгу "создания беспартийного крестьянского актива через оживление Советов" (Сталин-Молотов), что приводит на деле к усилению руководящей роли верхних слоев деревни, нужно противопоставить лозунг создания беспартийного батрацкого, бедняцкого и близкого к ним середняцкого актива" (С.128). Для левых было очевидно, что лидером крестьянства может быть либо кулак, либо рабочий класс (отождествляемый с коммунистической партией). Раз позиции партии в деревне ослабевают, этим неминуемо воспользуется "классовый враг".

Левые советуют — резко увеличить долю государственного бюджета в народном доходе, то есть усилить огосударствление экономики; "провести действительное обложение всех видов сверхприбыли частных предпринимателей", "в целях усиления экспорта обеспечить изъятие у зажиточно-кулацких слоев, примерно у 10% крестьянских дворов, в порядке займа, не менее 150 миллионов пудов... хлебных запасов"; снижение промышленных цен, сокращение бюрократических аппаратов, усиление экономии под контролем "масс", подбор компетентных руководителей (нынешние — не очень компетентны, но усилить роль спецов оппозиция не предлагала, надеясь продвинуть свои кадры); мобилизация частных накоплений банками за счет нажима на частника (не давать спекулировать - поневоле понесет деньги в госбанк). При этом платформа предлагала отказаться от продажи водки, повысить ассигнования на оборону, на промышленность вообще, на электрификацию, транспорт, жилстроительство, коллективизацию (С.136-138). Если суммировать эти предложения, левые предлагали изъять средства у частных предпринимателей (возможно - ценой полного подавления частной инициативы) и направить ее на ускорение темпов индустриализации и коллективизации. Это был рискованный ход. Если государственный сектор не заработает, когда частный уже разрушится — провалится вся экономика. Поэтому левая оппозиция предлагает относительно осторожные меры, которые, как кажется, не добивают частника до конца. Уже в 1928 г. правящее большинство пойдет по этому пути, и выяснится, что полумер не хватает. Нужно решаться — или отказ от государственного социализма, или рывок к нему несмотря ни на какие жертвы общества.

В области внешней политики левые предлагали отказаться от внешнеэкономических уступок, иначе мировой рынок растворит социалистические элементы в советской экономике и "взять курс на международную революцию". Все равно более прагматический курс 1926-1927 гг. привел к поражению в Китае и не помог улучшить отношения с империалистическими государствами – в 1927 г. разразилась военная тревога в связи с угрозами Великобритании в адрес СССР.

Своим противником в правящей элите левые считают аппаратно-центристскую группу Сталина, бывших эсеров и меньшевиков, воздействующих на хозяйственное руководство (Рыкова и др.), которые составляют около четверти партактива (не считая беспартийных специалистов), профсоюзную верхушку во главе с Томским и ревизионистскую "школу" красных профессоров во главе с Бухариным. Чтобы исправить положение, оппозиция предлагает восстановить внутрипартийную демократию в духе последних статей Ленина и резолюции ЦК КПСС 5 декабря 1923 г. (принятую под давлением левой оппозиции). Но эта политическая программа вела к "демократии" только для партийных верхов.

Левая оппозиция была крупнейшей, но не единственной оппозиционной фракцией. Так, за непоследовательность ее критиковала группа "Демократического централизма" Т. Сапронова и В. Смиронова (группа 15-ти - по числу подписей старых большевиков под их платформой "Под знамя Ленина", вышедшей в июне 1927 г.). Объединенная левая оппозиция отмежевалась от "слишком" демократических предложений 15-ти, но с оговоркой: "Мы держимся того мнения, что платформа 15-ти должна быть напечатана в партийной печати, как это всегда делалось при Ленине". Но и проект левой оппозиции пришлось публиковать в подпольной типографии.

Начались обыски на квартирах рядовых троцкистов. Искали "компромат". "Чтобы скрыть нашу платформу, Сталину ничего не осталось, как "перекрыть" политику "уголовщиной" — считали Зиновьев, Смилга и Петерсон. 13 сентября был разгромлен центр перепечатки троцкистских материалов. Было объявлено, что обнаружена подпольная троцкистская типография. Оппозиция язвительно комментировала: "Но, на деле, ГПУ захватило только пару пишущих машинок, стеклограф и ротатор, т. е. такую "типографию", которая имеется в любом советском учреждении". Оказалось, что конкуренцию советским учреждениям составили Преображенский, Серебряков и Шаров, которые признали себя собственниками обнаруженного "оборудования". 18 сентября ОГПУ арестовало неких Щербакова и Тверского, которые обсуждали с бывшим врангелевским офицером возможность организации военного переворота и приобретение типографского оборудования. Планы эти явно противоречили друг другу, скорее всего недовольные обсуждали разные варианты борьбы с советской властью. Но им не повезло — офицер был агентом ГПУ.

Теперь можно было "связать" через "типографское оборудование" два следа — белогвардейский и троцкистский. Троцкисты напомнили о том, как Временное правительство обвиняло большевиков в организации путча на немецкие деньги (среди обвиняемых тогда были Троцкий и Зиновьев). Оппозиционные лидеры с гневом отмежевались от связи с белогвардейским подпольем. Чтобы разрядить ситуацию перед съездом, Политбюро санкционировало публикацию проекта платформы.

Выступая 26 октября, Молотов заявил: "Оппозиция воспитывает в своей среде некоторые такие элементы, которые готовы на любые способы борьбы с партией. Поэтому заострение борьбы на личных нападках, на травле отдельных лиц может служить прямым подогреванием преступных террористических настроений против лидеров партии". Оппозиция восприняла заявление Молотова с возмущением: "Зная, с кем мы имеем дело, мы предполагаем, что ко всем эффектам с "врангелевским офицером" хотят прибавить еще какой-либо эффект" с "покушением" на лидера - чтобы развязать себе руки для какой-нибудь расправы".

Чтобы разрядить обстановку пред съездом, Политбюро санкционировало публикацию проекта оппозиционной платформы. 5 ноября тезисы оппозиции стали печататься в дискуссионном листке "Правды" под названием "Контр-тезисы троцкистской оппозиции о работе в деревне" (настоящее название платформы было издевательски дано в примечании).

В условиях информационной блокады лидеры оппозиции стали задумываться о выходе прямо на пролетариат: "Масса беспартийных рабочих все внимательнее прислушивается к нашим разногласиям, все с большей жаждой старается узнать подлинную правду – прежде всего: чего требует оппозиция" — писал Зиновьев. Агитаторы оппозиции стали выступать перед беспартийной рабочей массой на предприятиях. Оппозиция вышла за пределы партии, и это было Рубиконом, перейдя который троцкисты обрекали себя на репрессии. Монополия партии на политическую жизнь была для большевистского руководства священной.

Обличение оппозицией усилившейся эксплуатации привлекли к ней симпатии рабочих. Сотни беспартийных подписывали просьбы к оппозиционерам выступить у них в цехах. "На фабриках Орехово-Зуевского района, на заводах "Манометр", "Дукс", фабрике "Красный Октябрь", на подольском заводе "Госшвеймашина", в Харькове на заводе ВЭК, типографии им. Петровского, открытых собраниях ячеек и заводских собраниях рабочие, при постановке вопроса об оппозиции, требовали докладчиков от оппозиции и покидали собрания, когда аппаратчики в этом отказывали" — утверждали "демократические централисты".

Несмотря на то, что документы оппозиции по-прежнему распространялись под грифом "Только для членов ВКП(б)", левые и правые стали действовать как две партии.

В октябре Троцкому и Зиновьеву удалось оказаться на официальной трибуне в Ленинграде. Увидев опальных вождей революции на трибуне, толпа ринулась к ним, выкликая имена Троцкого и Зиновьева, на которые уже пала харизма страдальчества. "Энтузиазм, с которым встречались наши товарищи, был похож на энтузиазм рабочих Ленинграда в 17-м году, когда на трибуне появлялся Ленин" — рассказывал наблюдавший события сторонник оппозиции. Колонны заводов выкрикивали лозунги: "Да здравствуют истинные вожди революции!" Такое вряд ли могло быть случайностью — на ленинградских заводах сохранялся сильный актив оппозиции, который подготовил рабочих к тому, что они увидят "самих" Троцкого и Зиновьева.

В Москве оппозиции удалось организовать массовое собрание (около 2 тыс. чел.) в Высшем техническом училище. Пока активисты оппозиции сдерживали натиск охранников администрации, Троцкий и Каменев излагали свои взгляды. Демонстрация в Ленинграде была последней каплей, которая переполнила терпение. Сталин понял, что дальнейшее затягивание раскола с оппозицией приносит ему одни минусы. 21-23 октября 1927 г. объединенный пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) снова обсуждал персональные дела Троцкого и Зиновьева. На этот раз им практически не давали говорить, а в Троцкого кидали попавшимися под руку предметами — книгами, стаканом. Пленум осудил линию оппозиции и исключил Троцкого и Зиновьева из состава ЦК. "Это поставило их в положение простых граждан, на которых полностью распространяются законы о Соловках, Сибири и высшей мере наказания" — комментировал чехословацкий дипломат Й. Гирса. 22 октября, сразу после исключения вождей оппозиции из ЦК, остальные оппозиционные члены ЦК и ЦКК заявили: "Это есть прямая попытка поставить XV съезд перед актом раскола". Они обещали и дальше вместе с исключенными товарищами отстаивать дело ленинской партии "против оппортунистов, против раскольников, против могильщиков революции".

В ходе дискуссии за оппозицию открыто проголосовало 4120 коммунистов, что не так мало, если учесть фальсификации при голосованиях и начавшиеся чистки государственных и партийных органов от оппозиционеров. А сколько сочувствовали Троцкому негласно? На собрании московского комсомольского актива выступление оппозиционера Тер-Ваганяна было освистано присутствующими. По окончании собрания демонстрировали документальный фильм. В кадре появился Троцкий. "Раздались бурные аплодисменты. Потом он появляется в Брест-Литовске, потом на фронте под Казанью и т.д. Все время встречали его бурными аплодисментами... Теру выступать не дали, а Троцкого на картине (в темноте) приветствовали".

Ободренные своим успехом на рабочих собраниях и коммунистических митингах, оппозиционеры решили уже организованно выступить на демонстрации 7 ноября 1927 г., посвященной юбилею Октябрьской революции. В Москве и Ленинграде оппозиционеры подняли над колоннами свои лозунги: "Повернем огонь направо — против кулака, нэпмана и бюрократа!", "Выполним завещание Ленина!", "Против оппортунизма, против раскола — за единство ленинской партии!".

Поднимавших плакаты тут же начинали избивать, плакаты вырывали из рук и ломали. Зиновьев и Радек были задержаны перед демонстрацией.

Оппозиционные лозунги вывешивались также на стенах домов, где жили оппозиционеры. Центральной трибуной оппозиции стала гостиница "Париж", выходившая на Манежную площадь. Оттуда Смилга, Преображенский и др. обменивались приветствиями с демонстрантами. К гостинице подъехал штурмовой отряд "большинства" во главе с секретарем Краснопресненского райкома М. Рютиным и начал осаду. В балкон оппозиции кидали камнями, гнилым картофелем, поленьями. Затем с криками "Бей оппозицию!" и "Бей жидов-оппозиционеров!" команда Рютина ворвалась в номер и устроила там погром. Оппозиционеры были избиты и задержаны. Милиция не вмешивалась. В Харькове при разгоне оппозиционного собрания была открыта стрельба.

Несмотря на то, что оппозиция считала для себя возможным не подчиняться решениям XV съезда, который превратился в "узкий актив сталинской фракции", левые продолжали утверждать: "Оторвать себя от ВКП оппозиция не позволит и к организации второй партии не приступит". Но 14 ноября Троцкий и Зиновьев были исключены из партии, а другие оппозиционеры выведены из ЦК и ЦКК.

Разгром оппозиции был завершен на XV съезде ВКП (б) 2-19 декабря 1927 г. Оппозиционеры были представлены на съезде несколькими делегатами с совещательным голосом, которых подвергли показательному идеологическому разгрому. При выступлении Каменева и Раковского их постоянно перебивали, не давали говорить, оскорбляли, обвиняли в предательстве партии. Рыков и Томский прямо говорили, что оппозиционеров необходимо арестовать. Каменев говорил о примирении с партией, о полном подчинении ей, но не об отречении от тех взглядов, которые подтвердились (как в случае с Китаем). С места ему кричали: "От чего же вы отрекаетесь!" Им нужно было отречение, унижение оппозиции независимо от того, права она или нет. Раковский упрекал большинство в потворстве мировой буржуазии, которая стремится "изолировать нас идейно от мирового пролетариата". В ответ кричали: "Долой меньшевиков с трибуны!"

Сагитировать съезд было невозможно. Оппозиция был обречена на поражение, потому что не мыслила себя вне партии. 10 декабря съезд получил отдельные послания троцкистов (Раковский, Муралов и Радек) и зиновьевцев (Каменев, Бакаев, Евдокимов и Авдеев). Они были почти одинаковыми и просили у съезда права хотя бы сохранять свои взгляды, при условии роспуска фракций. Сталин уже не верил таким заявлениям: "Говорят, что оппозиция имеет в виду подать съезду некое заявление насчет того, что она, оппозиция подчиняется и будет подчиняться всем решениям партии (голос: "Также, как в октябре 1926 года?"), распустит свою фракцию (голос: "Мы слышали это два раза!") и будет отстаивать свои взгляды, от которых она не отказывается (голоса: "О-о". "Нет, мы уж лучше их сами распустим!"), в рамках партийного устава. (Голоса: "С оговорочками". "У нас рамки не резиновые".) Я думаю, товарищи, что ничего из этой штуки не выйдет".

XV съезд ВКП(б) пришел к выводу, что "оппозиция идейно разорвала с ленинизмом, переродилась в меньшевистскую группу" и исключил из партии 75 лидеров Объединенной оппозиции и 15 "демократических централистов".

19 декабря зиновьевцы попросились назад, но съезд предложил им обращаться в свои парторганизации в индивидуальном порядке. Исключенные из партии оппозиционеры были отправлены в ссылки, как социал-демократы начала века. 16 января 1928 г. Троцкий был выслан из Москвы в Алма-Ату.

Возможности для легального действия у видных оппозиционеров не осталось, на свободе осталось немного активных троцкистов. Рабочий класс не заступился за левую оппозицию — дальше общего интереса к ее мнению дело не пошло.

Троцкий рассылал из ссылки сотни писем как ссыльным, так и остававшимся на воле товарищам. Он готовился к новым боям, не сомневаясь, что кризис НЭПа заставит партию принять его программу.

Уже на XV съезде победители были вынуждены принять некоторые предложения побежденных. Было решено ускорить темпы индустриализации и коллективизации, усилить наступление на кулака. Съезд указал плановым органам исходить из "более быстрого, чем в капиталистических странах, темпа народнохозяйственного развития". Центр тяжести переносился в область производства средств производства, а не средств потребления. В 1928-1929 г. Сталин возьмет на вооружение многие социально-экономические положения проекта платформы левой оппозиции и даже перевыполнит их во время Первой пятилетки.

Александр Шубин