Постановление ЦК ВКП(б) "О перестройке литературно-художественных организаций", 23 апреля 1932 г.

Введение

После победы в Glossarреволюции и GlossarГражданской войнеGlossarбольшевики воздерживались от решительных политических мер в области искусства, литературы и музыки, стремясь в общем и целом к тому, чтобы заинтересовать деятелей культуры, остававшихся в стране, в новых политических концепциях, и привлечь их к участию в перестройке всего дела культуры в духе Glossarсоциализма. Неуверенность по поводу путей, ведущих к социализму, наблюдавшаяся в политике, экономике и обществе, имела места и в советской культуре. Как следствие, официальная линия в культурной политике была нацелена на объединение всех сил – пролетариев и интеллигентов, коммунистов и благонастроенных Glossar"попутчиков", старшего и молодого поколения, авангардистов и эстетических консерваторов – в борьбе за социалистическую культуру. Так, ни Glossarнарком просвещенияGlossarЛуначарский, ни стоящее на консервативных позициях в искусстве руководство большевиков не признавали притязаний на первенство и исключительность со стороны представителей GlossarПролеткульта, Glossarфутуристов или пролетарских реалистов, апологеты которых в области литературы уже в 1920-е годы объединились во GlossarВсероссийскую ассоциацию пролетарских писателей (ВАПП). Конечно, было бы ошибкой считать относительную терпимость советской политики в области культуры в 1920-е годы выражением ее либерального характера: представление, согласно которому искусство должно было иметь ярко выраженное социалистическое содержание, цензура и контроль, предписанное в приказном порядке преследование политически инакомыслящих имели место уже в первые годы существования Советской власти, являясь своего рода предверием тех тенденций, которые дали о себе знать позже.

Тем не менее в пределах, установленных партией, оставалось пространство, которое смогли заполнить различные течения, оформившиеся в несколько организаций, различные по своей эстетике и программатике. Пролетарские реалисты объединились в ВАПП. С 1928 г. последняя именовалась GlossarРоссийской ассоциацией пролетарских писателей (РАПП), т.к. предполагалось, что ее российская секция станет частью многонационального GlossarВсесоюзного объединения ассоциаций пролетарских писателей (ВОАПП). Наряду с ней существовал GlossarВсероссийский союз писателей (ВСП), в который объединились "попутчики", организация футуристов GlossarЛевый Фронт Искусств (ЛЕФ), GlossarЛитературный центр конструктивистов (ЛЦК) и GlossarВсероссийское объединение крестьянских писателей (ВОКП). На противоположных полюсах в области музыки находились GlossarРоссийская ассоциация пролетарских музыкантов (РАПМ), целиком отдавшая себя классовой борьбе в музыке, и разделявшая идеи модерна и авангарда GlossarАссоциация современной музыки (АСМ). Эти различные группы, существовавшие также в изобразительном искусстве, объединяло принципиальное стремление или по крайней мере готовность внести свой вклад в создание нового искусства, которое отвечало бы духу социалистического общества. Предметом самых острых дискуссий и споров был вопрос о эстетических путях и художественных средствах достижения этой цели.

Ввиду того, что социальной основой новой политической системы был пролетариат, на ведущую роль в этих дискуссиях претендовали "пролетарские организации" (РАПП, РАПМ, GlossarРАПХ (Российская ассоциация пролетарских художников), возникшая однако только в 1931 г.). Расколовшиеся на два лагеря – радикальный и умеренный – , раздираемые внутренними противоречиями, они боролись за преодоление старой, дворянско-буржуазной культуры, выступая за сближение искусства и тех новых общественных классов, которые были призваны стать социальной основой государства, а также за создание новых, "пролетарских" форм "высокой культуры". В 1928 г. час пролетарских художественных объединений наконец-то пробил. Уже и раньше, в ходе жестоких "дискурсивных боев", они критиковали ошибки, якобы совершенные другими художественными направлениями. Но теперь политическое руководство укрепило их во мнении, что своей программой классовой борьбы в искусстве они сделали правильный выбор.

За переходом советского руководства к культурной политике во имя "пролетариата" скрывался факт укрепления позиции GlossarСталина в партии и связанный с этим перелом в политическом развитии страны. Во-первых, высоко образованные – по буржуазным стандартам –, но обладавшие консервативным эстетическим вкусом высокопоставленные "старые большевики", такие как Луначарский, GlossarТроцкий, GlossarБухарин, GlossarВоронский и др., предпочитавшие выступать за объединение всех художественных сил, утратили свое политическое влияние или были отстранены от дел. Во-вторых, не только в области экономики, но и в области образования и культуры, дали о себе знать последствия выдвижения Сталиным тезиса об "обострении классовой борьбы", а также последствия самой этой борьбы, начатой по его инициативе: Аналогом отказа от компромиссного курса, каковым была GlossarНовая Экономическая Политика (НЭП), и перехода к форсированной Glossarиндустриализации и насильственной Glossarколлективизации сельского хозяйства стала Glossar"культурная революция", которая обнаруживала свое сходство с перестройкой в области экономики в том, что имела своей целью покончить с пережитками буржуазного прошлого в обществе и культуре в широком смысле этого слова. В данном случае речь вовсе не шла о "культурной революции сверху", напротив, многие ретивые партийные и государственные деятели и публицисты решительно и воинственно отстаивали идеи классовой борьбы на "культурном фронте", которая спустя 10 лет после революции должна была обеспечить победу пролетарской культуры. В "дискурсивном угаре" 1928-1931 гг. ускользнул от внимания тот факт, что никто не представлял себе со всей ясностью, какой должна быть такая культура. Гораздно важнее было знать, кого следовало подвергнуть бичеванию, – художников, в произведениях которых были обнаружены буржуазные, реакционные, мещанские или антисоветские тенденции. И даже если какой-нибудь, выражась на жаргоне того времени, "гнилой элемент буржуазной культуры" по причине своего несравненно большего успеха у публики на удивление долго сохранял свое место в репертуре или концертных программах тех лет, то всеравно нет оснований сомневаться в том, что пролетарские художественные организации при поддержке партии достигли того, что стали главными выразителями мнения пролетарского класса и его единоличными представителями в культурной жизни.

Поэтому не удивительно, что самоуверенность деятелей "пролетарской культуры", считавших, что им удалось одержать полную победу, значительно возросла, и те, кто находился на высших этажах власти в ассоциациях совершили ошибку, почувствовав себя неуязвимыми. Начиная с 1931 г. ассоциации все больше вызывали недовольство, РАПП и РАПМ уже давно стали объектом критики, поводом для которой наряду с прочим послужили плоды художественного творчества деятелей пролетарского искусства, в общем и целом скромные, особенно если их сравнивать с изначальными громогласными обещаниями на этот счет. В конечном итоге, они не сумели воплотить идеологические мечты в соответствующих формах культурной практики. Представителями пролетарских обединений была дискредитирована любая деятельность "попутчиков". Одновременно они были противниками сведения искусства к агитации на тему дня. Однако представить собственную концепцию, которая не носила бы сиюминутного характера, пролетарские объединения не смогли. В итоге оказалось, что в тот момент, когда произошло изменения политического курса, они, сами того не замечая, сидели между двух стульев. Начиная с 1931 г. постоянно утверждалось, что "обострившаяся классовая борьба" успешно завершена – теперь на повестке дня, в том числе в области культуры, стояли другие задачи. Со своей стороны РАПП и ее главный представитель GlossarАвербах противились вмешательству с такой, как они считали, некомпетентной стороны и не отступали от своей позиции классовой борьбы. Тем самым для партии возникла угроза оказаться в роли ученика волшебника: волшебная метла, которой она хотела тщательно вымести углы, не слушалась в руках. То, что произошло потом, в исторической перспективе представляется логичным, но для современников оказалось стало все-таки неожиданностью, а именно – ликвидация пролетарских художественных организаций постановлением GlossarЦК ВКП(б) в апреле 1932 г.

Как принято (не только) в тоталитарных системах, это неожиданное решение следовало представить так, чтобы оно выглядело не как признание ошибочности все прежней политики, а как очередной этап последовательного и успешного развития. Поэтому постановление ЦК начинается с утверждения, что в последние годы, в связи со строительством социализма наблюдается значительное повышение качественного и количественного уровня литературы и искусства. Несколько лет назад ситуация еще заставляла желать лучшего, поэтому партия принимали все усилия, с тем чтобы оказать содействие пролетарским писателям и художникам, укрепляя ряды их организаций. С тех пор удалось достичь желаемых успехов и новые кадры "выросли" из рядов их организаций. На тот момент РАПП и подобные ей организации уже сыграли свою роль в качестве органов по мобилизации культуры. После успешного завершения классовой борьбы в строгом соблюдении классовой позиции не было необходимости, причем существовала даже опасность "кружковщины" и "оторванности от политических задач дня". Чтобы избежать этого, ЦК приняло решение распустить пролетарские ассоциаци писателей, музыкантов и художников, а всех деятелей искусства, которые поддерживают Советскую власть и хотят принимать участие в строительстве социализма объединить в новых союзах в соответствии с родом творческой деятельности.

В течение долгого времени решение об образовании Союзов писателей, композиторов и художников рассматривалось в науке как мера по утверждению тотального контроля партии и государства за художественной жизнью. Однако в культуре, как и в других областях внутригосударственной жизни, тоталитарная модель сталинистского государства была далеко не такой монолитной, как может представиться, если исходить из признаний самого режима. Во всяком случае не может быть и речи об идеологическом и формальном однообразии культурной жизни. И причина здесь не только в том, что на создание соответствующих объединений – по крайней мере, на союзном уровне – частью своей ушли годы. Объяснением этому может служить и тот факт, что эти организации, несмотря на влияние со стороны партии, в значительной степени жили своей жизнью, ставшей важной частью особой советской культуры. Разумеется, союзы выполняли управленческие, контрольные и дисциплинарные функции и были обязаны подчиняться директивам партии. С другой стороны, политические структуры были не в состояниии определять каждую, даже самую незначительную сторону повседневной жизни культуры. Т.о. творческие союзы были не только инструментом мелочной опеки со стороны партии , но и служили деятелям искусств в качестве коммуникационного и издательского форума, одновременно гарантируя им материальную обеспеченность и привилегии.

Исследования последних лет уже не исходят из того, что партийное руководство приняло постановление 1932 г. с целью обеспечения своей "абсолютной власти" над литературой и искусством. Напротив, складывается впечатление, что его целью было после полных неопределенности лет культурной революции способствовать (социалистической) консолидации и стабильности, а также интегрировать в систему лояльно настроенную художественную интеллигенцию вместо того, чтобы заниматься ее избиением. При этом вряд ли кого может всерьез удивить тот факт, что все эти меры осуществлялись под знаком социализма советского образца, а не характерной для либерального общества возможности и произвольности выбора. Допустимо считать, что постановление развивало "политику объедининения всех культурных сил", характерную для представителей советской культурной политики 1920-х гг., принадлежавших к кругу Луначарского, с той разницей, однако, что согласно представлений советских политических деятелей, в истекший период классовая борьба была завершена и построено социалистическое общество. Остатки проклятого буржуазного прошлого, были объявлены искоренными, так что развитию социалистического искусства уже ничего не мешало.

Одним из многих противоречий в истории Советского Союза является то, что эстетическим ориентиром советской "высокой культуры" с ее переходом в середине 1930-х гг. к Glossarсоциалистическому реализму в значительной степени служили именно те представления XIX в., которые столь яро низвергались в годы "культурной революции", в то время как революционный авангард был уничтожен, а идея "пролетарского искусства" утратила свое значение. Т.о. развитие советской культуры после 1932 г. является составной частью типичного для сталинского времени общего изменения ценностей, выразившегося в переходе от радикальной перестройки всего существующего на консервативные позиции. Речь идет о тенденции, наблюдавшейся во многих, совершенно различных областях – от "высокой культуры" до политики в области семьи, от исторической памяти до внешней политики. И что с того, что на уровне идеологии и официальной риторики прославлялась прогрессивность собственной системы, – на практике имело место слишком частое обращение к традиции, компромис с ней и ее дальнейшее развитие в собственных интересах . Задним числом постановление ЦК 1932 г. следует рассматривать как целую веху в процессе перехода от утопий революционного периода к прагматичному реализму – это относится как к эстетике, так и к руководсту искусством. В итоге, перестройка культурной жизни в Советском Союзе продолжает оставаться явлением амбивалентным. Одобренная многими деятелями искусства, она определенно привела к желаемой предсказуемости и стабильности в longue durée, в организационных структурах, а также – на протяжении длительного промежутка времени – и в эстетической направленнности искусства: До 1991 г. творческие союзы играли определяющую роль в системе советской культуры – как в качестве инструмента управления ею, так и в качестве ее организационной формы. С другой стороны, несмотря на решения, принятые в 1932 г., не удалось избежать, в особенности в период правления Сталина, таких кризисов и перекосов, как история с GlossarШостаковичем в 1936 г. или окончательная расправа с искусствами в 1946-1948 гг. В этом отношении они также могут считаться типичными для Glossarсталинизма.

Маттиас Штадельманн

(Перевод с нем.: Л. Антипова)