Соображения Генерального штаба Красной Армии по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками, не ранее 15 мая 1941 г.

Введение

В историографии высказывалось мнение о том, что весной 1941 г. GlossarСталинменьше всего хотел нанести упреждающий удар по Германии, поскольку после советско-финляндской (Зимней) войны 1939 - 1940 гг. имел "ясное представление о низкой боевой мощи GlossarКрасной армии" (Попов). Между тем вопрос о подготовке упреждающего удара не так прост, как это может показаться на первый взгляд.

В 1993 г. российские военные историки В. Данилов и Ю. Горьков опубликовали документ, который они озаглавили как "Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками". Подготовка этого документа лежала на GlossarГенеральном штабе Красной Армии и была завершена к середине мая 1941 г. Важность его несомненна, поскольку, во-первых, генштабовская разработка адресована лично Сталину как Председателю GlossarСовета Народных Комиссаров (официальное сообщение об этом назначении было опубликовано в центральных советских газетах 6 мая 1941 г.), а во-вторых, она содержала предложение о нанесении упреждающего удара по германским войскам, сосредоточение которых на западных границах СССР с целью нападения еще не было завершено.

Касаясь обстоятельств возникновения этой разработки Генштаба, М. Гареев подчеркивал, что появление такого документа в мае 1941 г. не случайно, поскольку у советского политического руководства имелись соображения относительно наступления на Германию. Именно в таком духе был выдержан Glossarтост Сталина, обращенный к выпускникам военных академий 5 мая 1941 г.

Действительно, если судить по содержанию интервью маршала GlossarГ. Жукова военному историку В. Анфилову (1965 г.), идея упредить нападение Германии возникла именно в связи со сталинским выступлением перед "военными академиками". Конкретная задача по разработке директивы была поставлена генерал-майору GlossarА. Василевскому, заместителю начальника GlossarОперативного управления Генштаба. 15 мая 1941 г. эта директива была представлена начальнику GlossarГенерального штаба Жукову и Glossarнаркому обороны GlossarТимошенко. Документ они не подписали, а решили предварительно доложить о содержании разработки лично Сталину.

Поскольку до сих пор не обнаружено никаких документов, которые бы могли свидетельствовать о сталинской реакции на "Соображения" Генерального штаба РККА, среди историков не утихает дискуссия об их практической значимости.

Одна группа исследователей (их большинство) утверждают, что рассматривать всерьез эту разработку Генштаба нет никаких оснований (Басистов, Вишлев, Гареев, Горьков, Семин). Поскольку Сталин не сделал никаких письменных отметок по тексту документа, считают некоторые из них, говорить о воплощении его в практику нет никакого смысла. Их вывод сводится к следующему: советские Вооружение Силы не были готовы к решительным действиям; Сталин не только не одобрил генштабовских "Соображений", но и не принял заблаговременно политического решения о войне Германией; наоборот, по его указанию все приготовления к ней на местах якобы немедленно пресекались.

Однако имеется и другая группа исследователей, представители которой, наоборот, указывают на практическую значимость "Соображений" (Безыменский, Бобылев, Данилов, Киселев, Мельтюхов, Соколов). После тщательного анализа этой разработки они пришли к выводу, что речь идет о документе, имевшим практические последствия. Это вывод разделяют некоторые западные авторы (Пост, Гоффманн, Уикс).

Наиболее серьезный аргумент в пользу того, что план от 15 мая 1941 г. был утвержден, сторонники данной точки зрения видят в реализации процесса стратегического сосредоточения и развертывания Красной Армии в полном соответствии с ним. Они доказывают, опираясь на многочисленные факты, что начали осуществляться основные мероприятия, которые были необходимы для нанесения внезапного удара по вермахту. Мобилизация войск под видом учебных сборов запаса и концентрация их ближе к западной границе, сосредоточение авиации на полевых аэродромах из отдаленных округов, развертывание авиационного тыла и развертывание госпитальной базы под видом учебных сборов – все эти мероприятия проводились в условиях строжайшей секретности.

П. Бобылев указал на непоследовательность одного из первых публикаторов "Соображений" Генштаба Горькова, который то утверждал, что этот план был одобрен советским политическим руководством, то, наоборот, заявлял, что он был лишь уточнен, причем после подобного уточнения из содержания генштабовской разработки якобы "был изъят раздел о нанесении упреждающего удара". П. Бобылев справедливо замечал по поводу стремления некоторых авторов принизить значимость документа от 15 мая 1941 г., что если из него изъять положение об упреждающем ударе, то в нем не останется ничего, кроме оценки противника и нескольких слов об активной обороне на тех участках госграницы, где с началом войны и не предполагались наступательные действия.

Одновременно в исследовательской литературе распространилось мнение, согласно которому у Генерального штаба Красной Армии накануне 22 июня 1941 г. имелись альтернативные планы ведения войны, нацеленные как на оборону, так и на наступление (Горьков, Мерцалов, Мерцалова). Однако оно не выдерживает критики. Даже Ю. Горьков, отличающийся крайней осторожностью в своих суждениях относительно значимости "Соображений" от 15 мая 1941 г., как основополагающего документа, подчеркивал: "Важность его трудно переоценить, поскольку именно с ним мы вступили в Великую Отечественную войну". Недвусмысленно выразил свое отношение к данному вопросу Н. Раманичев: "Принятый советским военным командованием порядок разработки плана войны не обеспечивал той степени реальности и эффективности планирования, которые гарантировала последовательность, принятая в Германии. Если в вермахте было разработано несколько вариантов, а затем на их базе создан окончательный вариант, то в Красной Армии вообще отсутствовали альтернативные варианты". Следовательно, идея упреждающего удара по Германии не являлась "импровизацией" руководства Генштаба Красной Армии. И уж тем более, проект майского 1941 г. плана не был "разработан на скорую руку, за десять дней", как это пытается представить В. Попов. В его разработке, которая на всех стадиях контролировалась лично Сталиным, прослеживается определенная эволюция.

Причины поражений Красной Армии летом 1941 г. в исследовательской литературе стали рассматриваться в контексте наличия у советского руководства наступательных планов. Но если, например, А. Куманев и Э. Шкляр, утверждают, что прямой связи между приверженностью концепции наступательной войны и неудачного для РККА приграничного сражения не прослеживается, то другие историки высказывают противоположное мнение. В. Данилов объясняет неудачи лета 1941 г. политической недальновидностью Сталина. Вождь, отдавший распоряжение о подготовке упреждающего удара, не ожидал, что противник опередит его и сам нанесет удар чудовищной силы; как следствие этого просчета Красная Армия оказалась не готовой ни к обороне, ни к наступлению. С Даниловым солидарны и другие авторы, хотя для некоторых из них, таких как А. Мерцалов и Л. Мерцалова, характерно стремление к огульным обвинениям Сталина.

Введение в научный оборот новых документальных материалов о подготовке СССР к упреждающему удару послужило поводом к тому, что стали высказываться и более радикальные мнения. Признавая за Сталиным право первым начать боевые действия, российские историки и публицисты заявляют: такие сталинские действия и подобное развитие событий позволили бы не только нанести поражение фашизму, но сберечь не менее 20 млн. жизней (Сахаров, Бурлацкий, Курашвили).

Несомненно, заслуживает внимания и вывод В. Данилова о многоплановости такой темы, как подготовка СССР к упреждающему удару в 1941 г., и о необходимости ее комплексного анализа, в котором могли бы участвовать не только историки, но и политологи, философы, юристы, экономисты, военные теоретики.

Владимир Невежин