Einführung:Besprechungsprotokoll der Wannsee-Konferenz
Eingangs der Besprechung, die Reinhard Heydrich ursprünglich für den 9. Dezember 1941 anberaumt hatte, präsentiert sich der Chef der SS-Sicherheitspolizei und SS-Sicherheitsdienstes, Leiter des Reichssicherheitshauptamtes (RSHA) und stellvertretende Reichsprotektor für Böhmen und Mähren, in einer neuen Funktion. Aufgrund der Ermächtigung Görings vom 31. Juli 1941, berichtete Heydrich, sei er jetzt zuständig für die „Vorbereitung der Endlösung der europäischen Judenfrage“, wozu vor allem die „Evakuierung nach dem Osten“ von elf Millionen Juden zähle. Das den Deportierten bestimmte Schicksal beschreiben folgende Sätze: „[...] im Osten zum Arbeitseinsatz kommen [...] unter Trennung der Geschlechter [...] straßenbauend [...], wobei zweifellos ein Großteil durch natürliche Verminderung ausfallen wird. Der [...] Restbestand wird [...] entsprechend behandelt werden müssen, da dieser [...] bei Freilassung [...] Keimzelle eines neuen jüdischen Aufbaues [...] werde.“[1]
Im Unterschied zu den vorangegangenen mörderischen Massakern an der jüdischen Bevölkerung der besetzten Sowjetunion sprechen diese Zeilen von einer etappenweisen Vernichtung. Mit „entsprechender Behandlung des Restbestandes“ kann sowohl Zwangssterilisierung gemeint sein als auch die Gaskammern, die sich gerade im Versuchsstadium befanden. Aber offenbar plante Heydrich am 20. Januar 1942 für die Mehrheit der westeuropäischen Juden eine andere ‚Behandlung’ als die, die den Ostjuden zuteilwurde, wobei zu diesem Zeitpunkt lediglich die Deportation der deutschen Juden in die „besetzten Ostgebiete“ begonnen hatte. Da das RSHA einen eigenen – bisher allerdings nicht aufgefundenen – „Generalplan Ost“ entwickelte, der die Deportation aller Bevölkerungsgruppen, die als nicht „germanisierbar“ galten, insbesondere der westeuropäischen Juden, nach Sibirien vorsah (was Heydrich in einer Rede in Prag am 4. Februar 1942 auch erwähnte), lässt sich vermuten, dass sich die zitierten Zeilen auf diesen Plan beziehen.
Es ist der – von der Forschung bisher vernachlässigte – zweite Teil des Protokolls, der Heydrichs Hauptanliegen enthält, nämlich seinen Plan, generell auch alle „Mischlinge 1. Grades“ zu deportieren. Der Plan, „die Mischlinge 1. Grades [...] im Hinblick auf die Endlösung der Judenfrage den Juden gleichzustellen“[2] bedeutete, sie nun dem Judenbegriff der „Nürnberger Gesetze“ zu unterstellen und damit erst „deportationsfähig“ zu machen. Denn die zweifelsfreie Anwendung des Judenbegriffs war seit Herbst 1935 Grundlage aller Ausgrenzungs- und Verfolgungsmaßnahmen. Der Gleichstellungsplan sah nur zwei Ausnahmen vor: Kinder von „Mischlingen 1. Grades“, die als „Mischlinge 2. Grades“ galten (d. h. wenn ein Elternteil „deutschblütig“ war) oder wenn „höchste Instanzen der Partei oder des Staates auf irgendwelchen Lebensgebieten Ausnahmegenehmigungen“ erteilt hatten. Die wenigen von der Deportation auszunehmenden Mischlinge müssten sich jedoch einer ‚freiwilligen’ Sterilisation unterziehen, müssten also ihr Heimatrecht gegen ihr Reproduktionsrecht eintauschen. Danach würden diese sterilisierten Träger „jüdischen Blutes“ wie „Deutschblütige“ behandelt werden, also nicht mehr der Judengesetzgebung unterstehen. Die „Mischlinge 2. Grades“ dagegen, so der Plan, würden umgekehrt generell zu den „Deutschblütigen“ sortiert werden und nur im Ausnahmefall unter den Judenbegriff fallen.
Hinter diesem kompliziert anmutenden Klassifikationsschema verbarg sich ein simples ideologisches Projekt: Es ging erstens darum, ein für alle Mal die Träger „jüdischen Blutes“ in Europa zu bestimmen und zweitens, diese Menschen fortzuschaffen. Damit wäre die „Judenfrage“ gelöst: deportiert, evakuiert, verdrängt.
Heydrich griff mit diesem Plan eine alte, durch die „Nürnberger Gesetze“ vom Herbst 1935 nur vordergründig zum Stillstand gebrachte Diskussion in der Parteileitung auf, die nach der Gründung des Frankfurter Instituts zu Erforschung der Judenfrage im März 1941 im Hinblick auf den bevorstehenden Krieg gegen die Sowjetunion wieder aufgelebt war. Im Sommer 1941 bemächtigte sich Heydrichs RSHA dieses Diskurses zur (geographischen) „Gesamtlösung“ sowie (genealogischen) „Endlösung der Judenfrage“. Legitimiert durch die Ermächtigung Görings an Heydrich vom 31. Juli, stellte Eichmann bereits am 13. August einigen Ministerialbeamten den Plan vor, „den Personenkreis jüdischen Blutes, der aus den europäischen Völkern herausgenommen werden soll, eindeutig zu bestimmen“.
Daher kam Heydrichs am 20. Januar 1942 vorgestellter Plan zur „Endlösung der Mischlingsfrage“ für die anwesenden Staatssekretäre nicht überraschend. Die Realisierung dieses Projektes implizierte einen enormen Klassifikations- bzw. Verwaltungsaufwand, den Heydrich offenkundig als neue Domäne des RSHA etablieren wollte. Insofern erweist sich das vorgestellte Projekt als größter Schritt Heydrichs in Richtung auf die Übernahme einer regional unbegrenzten Zuständigkeit in der Judenfrage. Für die eroberte Sowjetunion („besetzte Ostgebiete“), von Alfred Rosenberg als Kolonialminister verwaltet, konnte Heydrich in dieser Hinsicht bereits gewisse Fortschritte verzeichnen. Neun Tage nach der „Wannsee-Konferenz“ wurde bei einer Besprechung im Ostministerium beschlossen, eine Verordnung zum (östlichen) Judenbegriff einzuführen, in welcher „Halbjuden“ als Juden galten. Seit August 1941 hatte innerhalb des Ostministerium ein Tauziehen eingesetzt, ob für die „besetzten Ostgebiete“ noch der reichsrechtliche Judenbegriff der „Nürnberger Gesetze“ gelten sollte oder ob die östlichen „Halbjuden“ allesamt zu Juden erklärt werden sollten, zumal als Verkörperung einer gefährlichen, asiatisch-slawischen Blutmischung. Erst nach Heydrichs Tod sollte Himmler im Juli 1942 dafür sorgen, dass die debattierte Verordnung zum östlichen Judenbegriff eingefroren wurde. Gerade diese Debatte macht deutlich, auf wie entsetzlich groteske Weise Theorie und Praxis in der „Judenfrage“ parallel liefen: Während man im Ostministerium über die Reichweite des Judenbegriffs diskutierte, wurden die Juden bereits von den SS-Einsatzgruppen ermordet.
Gegen Heydrichs am 20. Januar 1942 vorgestellten Plan der (genealogischen) „Endlösung der Judenfrage“ protestierte vor allem das Innenministerium, das pro domo agierte, da seine Abteilung I (Staatsangehörigkeitsfragen) seit den „Nürnberger Gesetzen“ „federführend in der Behandlung der Judenfrage“ war. Staatssekretär Wilhelm Stuckart präsentierte einen Gegenplan: alle qua Alter noch zeugungsfähigen „Halbjuden“ zwangsweise zu sterilisieren, sie jedoch auf Reichsboden zu behalten, weiterhin behaftet mit allen Einschränkungen des Mischlingsstatus. Die Mischehen seien per Gerichtsurteil für geschieden zu erklären (wodurch die Deportationsfähigkeit des jüdischen Partners sichergestellt würde). Stuckarts Hauptargument lautete, dass Heydrichs Projekt eine „unendliche Verwaltungsarbeit“ erfordere, ein zugkräftiger Einwand, da er auf die Äußerung Hitlers vom 7. Juni 1941 verweist, der die Judenfrage, wenn überhaupt, während des Krieges nur mit geringem Verwaltungsaufwand behandelt wissen wollte.
Das Protokoll der Besprechung vom 20. Januar erweckt den Eindruck, als ob Stuckarts Gegenplan kein großes Gewicht besessen hätte, was jedoch nicht der Realität entsprach. Die große Bedeutung des Stuckartschen Projekts zeigt sich schon darin, dass es bei der von Heydrich anberaumten Folgebesprechung (zwischen Ministerialbeamten und Repräsentanten des RSHA) am 6. März 1942 unter Vorsitz Eichmanns ausführlich diskutiert wurde. Dabei ging es vor allem um das Für und Wider jenes rassenbiologischen Theorems, das Stuckart in einem Rundbrief an die Teilnehmer der „Wannsee-Konferenz“ erläuterte und das die Ministerialbürokratie ähnlich bereits bei der Ausarbeitung der „Nürnberger Gesetze“ vertreten hatte: Wenn man die „Mischlinge“ unter den Judenbegriff subsumiere und dementsprechend deportiere, bestehe die Gefahr, dass diese als Träger einer wertvollen deutschen „Erbmassenhälfte“ sich zu Anführern eines „fremdvölkischen“ Widerstandes im Osten aufschwingen könnten.
Aus dem Protokoll der Besprechung vom 6. März geht hervor, dass allein dem Führer die Entscheidung zugeschrieben wurde, zwischen den beiden Plänen zur „Endlösung der Mischlingsfrage“ zu entscheiden. Eine Gesprächsnotiz Mitte Dezember 1941 aus dem Ostministerium belegt, dass Heydrich das „Ergebnis“ der (verschobenen) Staatssekretärbesprechung „zur Grundlage seines Vortrages beim Reichsmarschall (also Göring) bzw. dem Führer und seines Vorschlages auf Abänderung der Nürnberger Gesetze für Deutschland verwenden wollte“. Um dieses Ziel zu erreichen, musste Heydrich jedoch enorme Widerstände überwinden, da Hitlers strikte Abneigung gegen jegliche Änderung der „Nürnberger Gesetze“ und ihres Judenbegriffs bekannt war. Deshalb leitet Heydrich am 20. Januar 1942 seine vorgestellte „Lösung der Mischehen- und Mischlingsfragen“ mit der Bemerkung ein: „Im Zuge der Endlösungsvorhaben sollen die Nürnberger Gesetze gewissermaßen die Grundlagen bilden...“[3]
Am 27. Oktober 1942 fand zwischen Ministerialbeamten und Repräsentanten des RSHA eine dritte Besprechung zur „Endlösung der Mischlingsfrage“ statt. In dem Dreivierteljahr seit der ersten Besprechung vom 20. Januar 1942 war die Deportation immer effizienter organisiert worden, wobei die Deportationszüge – nun aus ganz Europa – nicht mehr in die „besetzten Ostgebiete“ unter Rosenberg fuhren, sondern vor allem nach Auschwitz, gelegen in den „eingegliederten Ostgebieten“. Heydrich war Anfang Juni 1942 den Folgen eines Attentates erlegen, und Himmler fungierte seitdem als Chef des RSHA. Am 27. Oktober wurde ein neuer Plan als beschlossen präsentiert, der offenbar von Himmler kam und an Stuckarts Projekt anknüpfte. „Neue Erkenntnisse […] auf dem Gebiet der Unfruchtbarmachung werden es wahrscheinlich ermöglichen, die Sterilisation in vereinfachter Form […] schon während des Krieges durchzuführen. Mit Rücksicht hierauf wurde dem Vorschlag, sämtliche fortpflanzungsfähige Mischlinge 1. Grades unfruchtbar zu machen, zugestimmt.“ Mit dem nicht näher bezeichneten neuen Sterilisationsverfahren war jene Röntgenkastration gemeint, von deren Anwendbarkeit Himmler wenige Monate zuvor im Hinblick auf die ca. zwei bis drei Millionen „gut arbeitsfähigen“ Juden gehört hatte. Jedoch beabsichtigte man am 27. Oktober, die Sterilisation der Halbjuden mit dem Schein der Freiwilligkeit zu umgeben, wollte die Reproduktionsfähigkeit weiterhin gegen das „gnadenweise Belassen“ im Reich eingetauscht sehen.
Die seit dem 20. Januar 1942 durch Heydrichs Initiative breit geführte Diskussion über die (genealogische) „Endlösung der Judenfrage“ wurde am 27. Oktober 1942 wieder eingefroren. Der Beschluss zur Zwangssterilisation vom 27. Oktober 1942 wurde nicht umgesetzt. Auch die Zwangsscheidung der Mischehen wurde nicht eingeführt, obwohl bis Oktober 1943 entsprechende Gesetzesentwürfe zirkulierten. Verstummt war die Diskussion um die „Endlösung der Mischlingsfrage“ jedoch noch nicht. Während die Ermordung der „Volljuden“ aus ganz Europa im Sommer 1943 ihrem Höhepunkt zustrebte, verlagerte sich das Tauziehen um die „Judenfrage“ – wer als Jude zu gelten hatte – wieder auf den alten Kern von Partei und SS. Eine halluzinatorisch anmutende Debatte über die genealogische Grenze des „jüdischen Blutes“ wurde in Denkschriften ausgetragen. So überdauerte die völkische „Judenfrage“ selbst den Völkermord.
В начале совещания, первоначально назначенного им на 9 декабря 1941 г., Гейдрих, являясь главой полиции безопасности СС и службы безопасности СД, руководителем Главного управления имперской безопасности (РЗХА) и заместителем имперского наместника Богемии и Моравии, выступил в новой должности. Исходя из полномочий, полученных им от Геринга 31 июля 1941 г., Гейдрих доложил о том, что теперь в его обязанности входила «подготовка окончательного решения еврейского вопроса в Европе», под которым следовало прежде всего понимать «эвакуацию на восток» 11 млн. евреев. Судьба, определенная депортируемым, описывалась в следующих предложениях: «[...] на востоке [они] будут использованы на работах [...] на строительстве улиц [...] мужчины и женщины отдельно [...], причем, большинство из них несомненно выбудет из строя в силу естественного сокращения [их численности] […] С оставшимися придется поступить надлежащим образом [...] так как [...] если их освободить [...] они станут зародышем нового возрождения еврейства [...]».
Если на оккупированной территории Советского Союза до того времени еврейское население было подвергнуто убийственной бойне, то эти строки говорили о его поэтапном уничтожении. «Поступить с оставшимися надлежащим образом» могло означать как стерилизацию в принудительном порядке, так и уничтожение в газовых камерах, которые находились как раз на стадии испытания. Но, очевидно, 20 января 1942 г. Гейдрих уготовил большинству западноевропейских евреев иную участь‚ чем та, которая досталась евреям в Восточной Европе, причем на данный момент депортация немецких евреев в «занятые восточные области» еще только начиналась. Так как РЗХА разрабатывало собственный – до сих пор, однако, не найденный – «Генеральный план Ост», который предусматривал высылку в Сибирь всех групп населения, считавшихся не поддающимися «германизации», и, в частности, западноевропейских евреев (о чем Гейдрих упомянул в своей речи в Праге 4 февраля 1942 г.), следует предположить, что процитированные строки относятся к этому плану.
Главное намерение Гейдриха, а именно его план депортировать вообще всех «лиц с примесью еврейской крови („полукровок“) 1-й категории», содержится во второй части протокола, который до сих пор не удостаивался внимания науки. План, согласно которому, «принимая во внимание окончательное решение еврейского вопроса», следовало «приравнять к евреям [...] полукровок 1-й категории», означал, что теперь на них распространялось понятие «еврей», как оно определялось в «Нюрнбергских законах», и они только с этого момента становились лицами, «подлежащими высылке», так как начиная с осени 1935 г. основой всех мероприятий по изоляции и преследованию этой группы населения было точное применение понятия «еврей». Исключения делалось планом только в двух случаях, а именно, для детей «полукровок 1-й категории», которые считались «полукровками 2-й категории», если один из родителей был «кровным немцем», или при условии, что «высшие инстанции партии или государства в какой-либо области давали «разрешение в порядке исключения». Однако те немногие «полукровки», которые не подлежали депортации, подвергались в обязательном порядке «добровольной стерилизации», т.е. должны были окупить свое право на гражданство правом на естественное воспроизводство. После этого эти стерилизованные носители «еврейской крови» считались «кровными немцами» и не попадали больше под законодательство о евреях. «Полукровки 2-й категории», наоборот, «отсортировывались», согласно плану, к «кровным немцам», и понятие «еврей» распространялось на них только в исключительных случаях.
За этой кажущейся сложной схемой классификации скрывался простой идеологический проект. Речь шла о том, чтобы сначала раз и навсегда установить, кто является носителем «еврейской крови» в Европе и во вторую очередь – устранить их. Тем самым «еврейский вопрос» был бы решен в смысле депортации и изоляции этих людей.
План Гейдриха подхватил давнюю дискуссию в руководстве НСДАП, завершение которой после принятия «Нюрнбергских законов» осенью 1935 г. было только видимым, и которая снова ожила после основания Франкфуртского института по исследованию еврейского вопроса в марте 1941 г., ввиду предстоящей войны против Советского Союза. Летом 1941 г. РЗХА, руководителем котором был Гейдрих, взяло этот дискурс на вооружение в целях (географического) «общего решения», а также (генеалогического) «окончательного решения еврейского вопроса». Уже 13 августа Эйхман, действия которого обретали легитимность ввиду полномочий, полученных Гейдрихом от Геринга 31 июля, представил нескольким министерским служащим план «по точному установлению круга лиц еврейской крови, которые подлежали изъятию их числа европейских народов».
Поэтому план по «окончательному решению вопроса о полукровках», представленный Гейдрихом 20 января 1942 г., для присутствовавших государственных секретарей не явился неожиданностью. Реализация этого проекта требовала огромных усилий в области классификации и администрации, которую Гейдрих, очевидно, хотел отвести в компетенцию РЗХА. Поэтому представленный проект оказался самым большим шагом Гейдриха на пути овладения регионально неограниченной компетентностью в еврейском вопросе. Что касается оккупированных территорий Советского Союза («занятые восточные области»), управление которыми находилось в руках министра по колониям Альфреда Розенберга, то здесь Гейдрих смог достичь определенных успехов. Через 9 дней после Ванзейской конференции, в ходе совещания в Министерстве по делам восточных областей, было принято решение выпустить предписания касательно (восточного) понятия еврея, на основании которого «полуевреи» считались евреями. В августе 1941 г. в Министерстве по делам восточных областей началась возня вокруг вопроса о том, распространялось ли понятие еврея, применявшееся на территории рейха согласно «Нюрнбергским законам», на «занятые восточные области», или же следует объявить «полуевреев» Восточной Европы евреями, принимая во внимание, в особенности, тот факт, что они являются олицетворением опасного азиатско-славянского кровосмешения. Только после смерти Гейдриха в июле 1942 г. Гиммлер позаботился о том, чтобы обсуждаемое распоряжение по понятию еврея в Восточной Европе было «заморожено». Именно эти дискуссии наглядно демонстрируют, сколь ужасающе гротесковым образом теория и практика решения «еврейского вопроса» сопутствовали друг другу: в то время, как в Министерстве по делам восточных областей обсуждался вопрос о широте применения понятия «еврей», эйнзацгруппы СС уже начали уничтожать евреев в восточных областях.
Против плана (генеалогического) «окончательного решения еврейского вопроса», представленного Гейдрихом 20 января 1942 г., протестовало прежде всего Министерство внутренних дел, которое действовало по принципу pro domo, так как его I. отдел (вопросы гражданства) с момента принятия «Нюрнбергских законов» «играло ведущую роль в мероприятиях по еврейскому вопросу». Государственный секретарь Вильгельм Штукарт предложил встречный план: стерилизовать всех «полуевреев», способных к воспроизведению потомства, в принудительном порядке, сохранив за ними, тем не менее, право жительства на территории рейха, с соблюдением всех ограничений, предусмотренных статусом «полукровок». Смешанные браки следовало объявить расторгнутыми на основании судебного решения (вследствие чего обеспечивалась возможность высылки супруга-еврея или супруги-еврейки). Главное возражение Штукарта против проекта Гейдриха, заключавшееся в том, что этот проект требовал «бескрайней административной работы», трудно было отвергнуть, так как он отсылал к высказыванию Гитлера от 7 июня 1941 г., из которого следовало, что фюрер, если он вообще был готов пойти на этот шаг, допускал возможность решения еврейского вопроса в период войны только при условии, что издержки по администрации при этом будут незначительными.
Протокол обсуждения от 20 января производит впечатление, что встречный план Штукарта не имел большого веса, что на самом деле не соответствовало действительности. О большом значении плана Штукарта свидетельствует уже то, что он подробно обсуждался на созванном Гейдрихом последующем совещании служащих министерства и представителей РЗХА 6 марта 1942 г. под председательством Эйхманна. При этом речь шла прежде всего об аргументах «за» и «против» той теоремы расовой биологии, которую растолковывал Штукарт в открытом письме участникам Ванзейской конференции, и которой министерская бюрократия равным образом придерживалась уже при разработке «Нюрнбергских законов. Подразумевалось следующее: если отнести «полукровок» к евреям и на основании этого депортировать их, то существовала опасность, что они, являясь наполовину носителями «ценной немецкой наследственной массы», могут вырасти в вождей сопротивления «чужих народов» на востоке.
Из протокола совещания от 6 марта следует, что только фюрер обладал правом выбора одного из двух планов «окончательного решения вопроса о полукровках». Запись беседы в Министерстве по делам восточных областей от середины декабря 1941 г. оказывается доказательством того, что Гейдрих хотел взять «за основу своего доклада рейхсмаршалу, т.е. Герингу, или фюреру, а равным образом и своего предложения по модификации Нюрнбергских законов в отношении Германии» «результаты» (отложенного) совещания государственных секретарей. Однако, чтобы достичь этой цели, Гейдрих был вынужден преодолеть мощное сопротивление, так как было известно о последовательно отрицательном отношении Гитлера к какому-либо изменению «Нюрнбергских законов» и их понятия еврея. Поэтому 20 января 1942 г. Гейдрих начал доклад о своих соображениях по «решению вопросов о смешанных браках и полукровках» с такого замечания: «Нюрнбергские законы в определенной мере должны служить в качестве основы для реализации проектов по окончательному решению...».
27 октября 1942 г. состоялось третье совещание министерских служащих и представителей РЗХА по «окончательному решению вопроса о полукровках». В течение девяти месяцев со дня первого совещания от 20 января 1942 г. организация депортаций все более совершенствовалась, причем поезда с депортированными – отправлявшиеся теперь со станций всей Европы – больше не ехали в «занятые восточные области», а прежде всего, в Освенцим, расположенный в «присоединенных восточных областях». В начале июня 1942 г. Гейдрих умер от последствий покушения на него, и с этого момента Гиммлер становится главой РЗХА. 27 октября в качестве принятого был представлен новый план, который, очевидно, исходил от Гиммлера и развивал проект Штукарта. «Новые открытия […] в области проведения операций по бесплодию, вероятно, позволят проводить стерилизацию в упрощенной форме […] уже во время войны. С учетом этого было принято предложение о проведении операции по бесплодию над всеми полукровками 1-й категории, способных к воспроизводству потомства». Под не охарактеризованным подробно новым процессом стерилизации подразумевалась кастрация рентгеновским методом, о возможности применения которой к примерно 2-3 млн. «вполне работоспособных» евреев Гиммлер услышал за несколько месяцев до этого. Однако на совещании 27 октября предполагалось замаскировать стерилизацию полуевреев под их добровольное решение, и в дальнейшем продолжать предоставлять «милостивое разрешение на жительство в рейхе» в обмен на способность к воспроизводству потомства.
Проходившая с 20 января 1942 г. по инициативе Гейдриха широкая дискуссия о (генеалогическом) «окончательном решении еврейского вопроса» 27 октября 1942 г. была снова «заморожена». Решение о принудительной стерилизации от 27 октября 1942 г. не было осуществлено на практике. Решение о принудительном разводе смешанных браков также не было введено в действие, хотя соответствующие проекты закона были в обращении вплоть до октября 1943 г. Тем не менее, дискуссия об «окончательном решения вопроса о полукровках» все еще продолжалась. В то время как убийство «чистокровных евреев» со всей Европы летом 1943 близилось к апогею, возня вокруг «еврейского вопроса» – «Кто должен был считаться евреем?» – снова отошла к старому ядру НСДАП и СС. Бредовая дискуссия о генеалогической границе «еврейской крови» вылилась в меморандумы. Таким образом, сам «вопрос о еврейской народности» пережил даже геноцид.