Михаил Горбачев, Выступление перед членами парламента Великобритании, 18 декабря 1984 г.

Введение

В конце 1984 года исход борьбы за лидерство в СССР еще не был ясен. Но место наследника Черненко претендовало не менее трех членов Политбюро (исследователи обычно называют Н. Тихонова, Г. Романова, В. Гришина). Самые сильные позиции были у Горбачева, но никто не мог гарантировать, что именно он займет пост Генерального секретаря.

Несмотря на это, связанные с Горбачевым интеллектуальные штабы в советских исследовательских институтах и чиновничьих кабинетах разрабатывали перспективные направления новой политики, которая позднее получит наименование "ускорение".

Требовалось и лозунговое обозначение новой внешнеполитической линии, задуманной Горбачевым и его советниками, "новой разрядки". Здесь как нельзя кстати оказалась книга Анатолия Громыко (сына министра иностранных дел) и дипломата Владимира Ломейко "Новое мышление в ядерный век", вышедшая в 1984 г. Формула "новое мышление" была сочтена удачной, и с ней Горбачев направился на землю туманного Альбиона в качестве главы делегации депутатов Верховного совета СССР.

Этот визит скромно освещался в советской прессе, где заметней был соперник Горбачева Г. Романов, что лишь наводило кремлевских старцев на мысль о необходимости очередной раз несколько "задвинуть" Романова в пользу Горбачева.

Визит в Великобританию, тщательно готовившийся, показал способность Горбачева договариваться с Западом в то время, когда гонка вооружений уже была не по плечу СССР. Это должно было укрепить поддержку Горбачева со стороны ветерана Политбюро А. Громыко, руководителя внешнеполитического ведомства. Громыко понимал, что романовская решительность и тихоновский консерватизм могут оказаться чреваты катастрофой в трудных международных условиях середины 80-х гг.. Новый Генсек должен уметь договариваться с Западом.

Выбор главы "парламентской" делегации проходил не без участия англичан. "Восходящая звезда" Кремля воспринималась на Западе как меньшее из зол, и Тэтчер решила убедиться в этом лично. "М.Тэтчер познакомилась с Горбачевым в феврале 1984 г., когда приехала в Москву на похороны Андропова, — вспоминает заведующий Отделом международной информации ЦК КПСС Л.Замятин. — Осенью того же года, после длительного охлаждения англо-советских отношений — делегацию Верховного Совета СССР пригласили посетить Лондон с официальным визитом. Через британского посла в Москве дали понять, что премьер-министр могла бы встретиться с главой делегации, если таковую будет возглавлять Горбачев". Таким образом британцы тонко вмешались в соотношение сил в Кремле, позволив Горбачеву осуществить удачную дипломатическую миссию, блеснуть дипломатическими способностями. В это время Горбачев уже активно участвовал в планировании и осуществлении внешнеполитических операций, но триумфальный вояж такого уровня не мог не произвести впечатление на Громыко. Британцы отнеслись к визиту со всей серьезностью — они понимали, что имеют дело с вероятным наследником кремлевского престола. Тэтчер консультировалась с учеными-советологами, уже в это время изучавшими Горбачева. По мнению одного из них, А. Брауна, Уайтхолл никогда прежде не проявлял такого интереса к его изысканиям.

В Лондоне Горбачев позволил себе беспрецедентную раскованность. Он даже пошутил на неприкосновенную тему: "Кому не нравится марксизм, тот должен предъявлять претензии к Британскому музею". Запад внезапно увидел члена Политбюро с человеческим лицом. Выступая в британском парламенте, Горбачев предложил слушателям очерк истории разрядки (в советской редакции), которая выглядела явным идеалом для международных отношений будущего. Опираясь на опыт разрядки. Горбачев предлагает тезисы, которые станут основой политики "нового мышления": "война – негодный, неприемлемый метод решения спорных проблем", "в ядерной войне, так же как и в гонке вооружений, в конфронтации, победить нельзя", ""холодная война" - это ненормальное состояние отношений, постоянно несущее в себе военную угрозу". Но "холодная война" вернулась, и Горбачев не подвергает политику Запада критике, привычной для советской пропаганды. Он касается этой темы двусмысленно, ссылаясь на "изменение политики известных сил, пытающихся добиться военного превосходства и заполучить тем самым возможность диктовать свою волю другим". Ведь эта формула может быть применена и к советской политике в Афганистане.

Горбачев наметил и несколько новых положений, которые выделялись на фоне обычных пропагандистских штампов советской дипломатии: "Едва ли кто станет оспаривать, что судьбы народов Европы неразделимы", "Европа – наш общий дом"; "Ядерный век неизбежно диктует новое политическое мышление... Наша страна в ясной и недвусмысленной форме определила свой подход: преодолеть напряженность, решать разногласия и спорные вопросы не силой и угрозой, а путем переговоров с учетом законных интересов друг друга, не допускать вмешательства во внутренние дела". Горбачев настаивал также на отказе от милитаризации космоса, что станет одним из "коньков" его внешней политики. Демагогически и фантастически выглядело и заявление о возможности уничтожить ядерное оружие. Но Горбачев уже в 1986 г. поставит этот вопрос в конкретную повестку дня международных отношений и сделает все возможное, чтобы продвинуться по этому пути.

Пользуясь случаем, Горбачев упомянул и внутриполитический лозунг "ускорения", который будет преобладать до 1986 года.

Концепции "нового мышления" предстоит стать ядром внешнеполитической доктрины СССР после 1985 г. Позднее, беседуя с преемником М. Тэтчер Д. Мэйджором, Горбачев вспоминал: "Я бы отнес начало перестройки нашей внешней политики и ее новые подходы к декабрю 1984 года, когда я с бывшим премьер-министром Тэтчер встречался в Чеккерсе. именно там я "прокатал" некоторые принципы общеевропейской политики — и в более широком плане — политики отношений между Западом и Востоком. Так что рождение нового мышления надо относить к декабрю 1984 года".

"Железная леди" заявила о готовности иметь дело с Горбачевым. В дальнейшем она станет "посредником" между Горбачевым и Р. Рейганом, а затем и его преемником Д. Бушем, убеждая американских президентов в необходимости содействовать политике Горбачева. Громыко мог быть доволен. Его позиция стала решающей при избрании Горбачева Генеральным секретарем ЦК КПСС в марте 1985 г.

После прихода к власти Горбачев приступил к реализации этой программы, но тут же столкнулся с "завалами" наследства своих предшественников. Администрация США не собиралась ослаблять свой натиск на СССР.

Продолжая традиционную для сверхдержав политику ослабления блока противника в Европе, Горбачев решил именно здесь опробовать свое "новое мышление". Несмотря на поражение, которое потерпело пацифистское движение в Западной Европе после размещения здесь американских ракет, оно все же еще сохраняло влияние и опиралось на политическую поддержку социал-демократов. Встречаясь с Г.Брандтом, Горбачев активно поддержал создание безъядерных зон в Европе. Этот территориальный "сепаратизм", попытка отдельных городов "выйти из НАТО" помогал новой политике СССР получить поддержку общественного мнения на Западе. Давление общественности заставляло европейские правительства занимать гораздо более благожелательное, чем в США, отношение к мирным инициативам СССР. Левые силы Европы вдохновляло и заявление Горбачева о том, что расхождения во взглядах "не должны мешать взаимодействию коммунистов и социал-демократов по самым главным, самым острым проблемам современности".

Стремление к сближению с социал-демократией Горбачев подчеркнул и во время визита во Францию в октябре 1985 г. В центре выступлений Горбачева оказалась такая составная часть "нового мышления", как "обкатанная" еще в Лондоне идея "общего европейского дома". "Дом один", а "входы" в него разные. К неудовольствию Горбачева французские журналисты напомнили ему, что автором этой идеи является де Голль. Так что "новое мышление", придуманное советскими авторами, осталось главным лозунгом внешней политики СССР.

Горбачев говорил, что новая ситуация означает "разрыв с формировавшимися веками, даже тысячелетиями, традициями, образом мыслей и образом действий. Ко всему новому человеческая мысль приспосабливается не сразу. Это относится ко всем. Мы это чувствуем, мы начали переосмысление, приведенное в полное соответствие с новыми реальностями многих привычных вещей, в том числе в военной и, конечно, политической областях. Хотелось бы, чтобы такое переосмысление шло и в Западной Европе, и за ее пределами".

Снискав успех во Франции, Горбачев в ноябре направился на встречу с президентом США Р. Рейганом. Здесь Горбачев более четко сформулировал принципы своей доктрины "нового мышления". По словам Горбачева "новое мышление" предполагает, "чтобы современную политику любого государства питали реальности нынешнего мира". Следовательно, "нужен диалог, необходимо сотрудничество, требуется сложение сил". "Новое мышление" предполагало, что "самый главный вопрос - и я к нему возвращаюсь - надо сделать все, чтобы остановить гонку вооружений". Горбачев резко противопоставляет "старые" и "новые" подходы: "Я убежден, что со старым подходом, замкнутым на сугубо эгоистических интересах - хотя это и подается как защита национальных интересов, - не будет движения вперед". Таким образом, "новое мышление" означало приоритет задачи предотвращения гонки вооружений, реализм, стремление к сотрудничеству и диалогу, альтруизм в международных отношениях. Собственно, ничего нового в этих принципах не было. Как признал позднее Э. Шеварднадзе, "Уже в самом факте создания ООН был заключен зародыш нового политического мышления... По существу, все послевоенное десятилетие есть не что иное, как борьба косных политических воззрений с народившимся в муках войны новым политическим мышлением". Принципы, которые позднее будут связываться с "новым мышлением", мелькали в речах советских руководителей и раньше. Новым было стремление действовать в этом направлении.

Александр Шубин