Foto: Räumung des von Kernkraftgegnern besetzten Bauplatzes für ein Kraftwerk in Wyhl am Kaiserstuhl
Das Anfang 1975 im baden-württembergischen Ort Wyhl aufgenommene Foto zeigt die Räumung eines von Atomkraftgegnern besetzten Bauplatzes für ein Kernkraftwerk durch die Polizei. Die Aufnahme wurde zu einer Schlüsselszene gewaltfreien Widerstands, wie er fortan für die Aktionsformen der Neuen sozialen Bewegungen typisch wurde. Der Widerstand gegen das Kernkraftwerk in Wyhl gilt als Gründungsakt der westdeutschen Antiatomkraftbewegung, die die politische Kultur der Bundesrepublik nachhaltig veränderte und mittelfristig den Boden für die Gründung der Grünen Partei bereitete.
На фотографии, снятой в начале 1975 г. в населенном пункте Виль федеральной земли Баден-Вюртемберг, запечатлено, как полиция освобождает участок под строительство атомной электростанции от противников ядерной энергетики. Этот снимок приобрел значение символа ненасильственного сопротивления, ставшего с тех пор типичной формой протеста новых общественных движений. Демонстрация против АЭС в Виле считается актом, положившим начало западногерманскому антиядерному движению, которое оказало длительное влияние на политическую культуру Федеративной Республики Германия и в среднесрочной перспективе подготовило почву для создания партии «зеленых».
Bilder wie dieses erregten im Februar 1975 die Öffentlichkeit in der Bundesrepublik Deutschland. Bei einem scheinbar gottverlassenen Ort namens Wyhl in der südbadischen Provinz kämpfte die Staatsmacht gegen eine bunt gemischte Schar von Atomkraftgegnern. Erstaunlich war aus Sicht vieler Beobachter, dass hier nicht etwa nur Studenten und linke Gruppen den Stachel wider die öffentlichen Autoritäten löckten. Vielmehr wurde der Protest gegen das Kernkraftwerk Wyhl in erster Linie von Bauern, Winzern und ländlichen Honoratioren wie Apothekern, Kaufleuten, Bäckern, Handwerkern sowie deren Frauen (im linken Drittel des Fotos ist eine ältere, weißhaarige Dame zu erkennen) getragen.
Als die ARD am 26. Februar 1975 einen Bericht über die Platzräumung ausstrahlte, in dem auch gezeigt wurde, wie Wasserwerfer über die relativ kleine Schar der Platzbesetzer peitschten und Polizisten neben jugendlichen Bartträgern auch Seniorinnen vom Platz schleppten, begann die mediale Karriere der Antikernkraftproteste in der Bundesrepublik. Bis dahin hatten Presse und Fernsehen über derartige Konflikte nur sporadisch berichtet, und dies in der Regel in kritischem Ton: Wer sich dem Bau neuer Kraftwerke entgegenstelle, der handele gegen die energiepolitische Vernunft und widersetze sich dem technischen Fortschritt.
Das harte Vorgehen der Sicherheitskräfte gegen offensichtlich harmlose Demonstranten setzte einerseits die Staatsmacht ins Unrecht. Zum anderen interessierten sich die Medien für die Gründe, die eine mehrheitlich bodenständige Bevölkerung dazu brachte, bis dahin noch kaum bekannte Formen des zivilen Widerstands zu organisieren. Neben der Besetzung des Bauplatzes kam es zu Demonstrationen, Boykottaktionen, Sternfahrten und ähnlichen gewaltfreien Protestaktionen.
Die Motive der Demonstranten waren sehr vielschichtig und je nach beteiligter Gruppe auch recht unterschiedlich. Was den Protest einte, war die Sorge vor Gesundheits- und Umweltgefahren, die mit der Kerntechnik verbunden sind. Vor allem ein möglicher Reaktorunfall mit großflächiger radioaktiver Verseuchung galt als Schreckensszenario. Daneben befürchteten Landwirte eine Veränderung des lokalen Klimas durch die Dampfwolken der projektierten Kühltürme. Andere ländliche Gruppierungen sorgten sich um eine Veränderung der sozialen Struktur durch mögliche Industrieansiedlungen. Städtische Gruppen aus dem nahen Freiburg waren zusätzlich von der sich bietenden Chance fasziniert, hier Verbündete im Protest gegen den Staat, die Großindustrie und eine aus ihrer Sicht autoritäre Obrigkeit zu finden.
Die Auseinandersetzungen um Wyhl zogen sich fast durch die gesamten 1970er Jahre, mit einem deutlichen Höhepunkt zwischen 1974 und 1976. Ab 1972 verhinderten erste Bürgerproteste ein Kernkraftwerkprojekt des regionalen Energieversorgers Badenwerk in der nahen Kleinstadt Breisach, ein Jahr später wurde das Vorhaben auf die 2000-Seelen-Gemeinde Wyhl übertragen. Wie bei solchen Planungen üblich, arbeiteten der in Staatsbesitz befindliche Energiekonzern und die baden-württembergische Landesregierung als Genehmigungsbehörde Hand in Hand. Die Proteste der ländlichen Bevölkerung strahlten über die Grenze ins Elsass aus, wo zur gleichen Zeit eine Chemiefabrik und ein Kernkraftwerk geplant waren (das Kraftwerk von Fessenheim war bis zu seiner Stilllegung im Jahr 2020 das älteste noch am Netz befindliche Kernkraftwerk in Frankreich).
Als in Wyhl die Bagger anrückten, beschloss eine Koalition aus ländlichen und studentisch geprägten Bürgerinitiativen den passiven Widerstand. Am 18. Februar 1975 kam es zur Platzbesetzung. Zwar wurde der Platz am 20. Februar von der Polizei geräumt, doch schon wenige Tage später (am 23. Februar) eroberten die Kaiserstühler erneut das Gelände. Eine zweite Räumung wurde nicht in Erwägung gezogen, auch weil eine einstweilige Anordnung des Freiburger Verwaltungsgerichts ohnehin einen vorläufigen Baustopp erzwang.
Die Besetzung dauerte bis Ende 1975, als sich die Kontrahenten auf Verhandlungen einigten. Diese führten im Januar 1976 zu einem Vertragswerk, in dem den Besetzern Straffreiheit und den Kraftwerksgegnern die Prüfung sicherheitsrelevanter Fragen zugesichert wurde. Entscheidender für die weitere Entwicklung waren allerdings Gerichtsurteile: 1977 untersagte das Verwaltungsgericht Freiburg den Bau der Anlage aufgrund von Sicherheitsmängeln. Dieses Urteil wurde zwar 1982 vom Verwaltungsgerichtshof Mannheim aufgehoben. Doch zu diesem Zeitpunkt war einerseits die öffentliche Meinung Kernkraftwerken gegenüber deutlich kritischer eingestellt und andererseits waren die Bedarfsprognosen für Elektrizität erheblich nach unten korrigiert worden. Die politischen und finanziellen Kosten überstiegen nun aus Sicht der Landesregierung den möglichen Nutzen der Anlage.
Die Bauplatzbesetzung in Wyhl gilt bis heute als Gründungsakt der westdeutschen Antiatomkraftbewegung. An ihr lassen sich zwei Phänomene aufzeigen, die die politische Kultur der Bundesrepublik seit den 1970er Jahren bestimmten: das Aufkommen der „Neuen sozialen Bewegungen“ und der Aufstieg des Umweltschutzes.
Unter den „Neuen sozialen Bewegungen“ versteht man politische Strömungen, die sich ab Ende der 1960er Jahre formierten. Hier engagierten sich Bürgerinnen und Bürger jenseits fester Parteizugehörigkeit und brachten neue Themen in den politischen Dialog ein. Die größte Entfaltung erreichten die Bewegungen vermutlich zu Beginn der 1980er Jahre. Zahlenmäßig und politisch am bedeutsamsten waren die Umwelt- und Antiatomkraftbewegung, die Friedensbewegung, sowie die Frauen- und die Dritte-Welt-Bewegung.
Wyhl markierte den Auftakt einer Serie von Antiatomkraftprotesten mit erheblicher Breitenwirkung. Fanden sich 1975 auf der größten Wyhler Versammlung 25 000 Demonstranten ein, so protestierten 1977 60 000 Menschen gegen das Kernkraftwerk Kalkar. Gegen die geplante Wiederaufbereitungsanlage in Gorleben gingen 1979 in Hannover 100 000 Menschen auf die Straße. Den Höhepunkt der westdeutschen Antiatomkraftbewegung markierte das Jahr 1986, als nach dem Reaktorunfall in Tschernobyl schätzungsweise 1,2 Millionen Menschen bei etwa 140 Einzelprotesten gegen die Kernkraft demonstrierten. Im gleichen Zeitraum, so zeigen Meinungsumfragen, schwand die anfänglich vorhandene Akzeptanz dieser Energieform in der gesamten westdeutschen Bevölkerung deutlich.
Die Medienberichterstattung bot den Protestierenden seit Wyhl Plattformen für die Darstellung ihrer Anliegen. In den linken und liberalen Medien schwang häufig dabei häufig Sympathie mit, zumindest solange die Auseinandersetzungen gewaltlos blieben. Zwischenzeitlich drohten die Konflikte jedoch zu eskalieren. An den Bauplätzen der Kraftwerke zu Brokdorf, Grohnde und Kalkar kam es vor allem 1977 zu regelrechten Schlachtenszenen zwischen Demonstranten und Polizei. Linksradikale Gruppen hofften in dieser Phase, den Kernkraftprotest zur Revolutionierung der westdeutschen Gesellschaft nutzen zu können. Doch sie scheiterten an mangelnder Unterstützung und an ihrer „militärischen“ Unterlegenheit gegenüber der Polizei.
Der gewaltfreie Protest blieb fortan das zentrale Motiv der Antiatomkraftbewegung wie auch der Friedensbewegung. Diese Strategie entsprach den Anforderungen der Medienöffentlichkeit, weil sie massenhaft Bilder wie das hier präsentierte produzierte: wehrlose Bürger gegen eine hochgerüstete Staatsmacht. Das Prinzip „David gegen Goliath“ war eines der wichtigsten Elemente in der Selbstinszenierung der Bewegung. Schon in Wyhl war den Initiativgruppen bewusst, dass die Medienöffentlichkeit als Adressat ihrer Proteste mindestens ebenso wichtig war wie die politischen Entscheidungsträger. Insofern war die Gegenwart des Kameramanns (auf dem Foto vor dem Eingang der Holzhütte) konstitutiv für die Proteste.
Auf dem besetzten Bauplatz im Wyhler Rheinauenwald entwickelten sich Formen einer spezifischen Protestkultur, die in der Umweltbewegung immer wieder kopiert werden sollten. So bauten die Besetzer ein zentrales Rundhaus und mehrere Hütten, in denen sie vorübergehend lebten (eine Vorform ist im Hintergrund auf dem Foto zu erkennen). Im Rundhaus wurden basisdemokratische Besetzerversammlungen und Pressekonferenzen abgehalten, aber hier fanden auch Kulturveranstaltungen, Protestsongkonzerte und selbst organisierte Lehrgänge zu politischen und kerntechnischen Themen sowie zu Fragen des Umweltschutzes statt. Diese „Bildungseinrichtung“ war für das Selbstverständnis der Protestbewegung enorm wichtig. Sie dokumentierte das erfolgreiche Bemühen der Bürger, sich unabhängig von wissenschaftlichen Experten oder staatlichen Autoritäten ein eigenes Bild von den Risiken der modernen Großtechnologie zu machen. Damit unterstrichen sie ihren Anspruch auf Teilhabe an allen sie betreffenden Entscheidungen.
Dieser basisdemokratische Anspruch stellte die Legitimität der Entscheidungen von Repräsentativorganen und gewählten Regierungen nachhaltig in Frage. Das politische Engagement der Neuen sozialen Bewegungen fußte auf der Kritik an politischen Prozessen, die ihrer Ansicht nach von taktischen Parteiinteressen und technokratischen Glasperlenspielen der Planer und Experten beherrscht waren. Ihr Erfolg beruhte nicht zuletzt auf dem wachsenden Misstrauen gegenüber den politischen Eliten und dem Interesse vieler Medien an Konfliktgeschichten.
Die Bürgerinitiativen reklamierten für sich, die Interessen der Betroffenen wie auch zugleich das Gemeinwohl zu repräsentieren. Den darin liegenden Widerspruch vermochten sie freilich nie ganz aufzulösen. Sozial repräsentierten sie jedoch keinesfalls „die Bevölkerung“. Vielmehr dominierten in den allermeisten Fällen Vertreter der gebildeten Mittelschichten, tendenziell jüngeren Alters, und im ländlichen Milieu (wie in Wyhl) die lokalen Honoratiorengruppen.
Die Neuen sozialen Bewegungen zeichnen sich dennoch dadurch aus, dass sie keine feste soziale oder ideologische Identität aufweisen; prinzipielle Offenheit für alle interessierten Mitstreiter gehört zu ihren Merkmalen. Vielmehr handelt es sich um Zusammenschlüsse von Bürgerinnen und Bürgern, die in einer bestimmten Sachfrage ein gemeinsames Ziel verfolgen. Häufig wird in diesem Zusammenhang auch von „Ein-Punkt-Bewegungen“ gesprochen. Diese Kennzeichnung gilt im Bereich der Umweltbewegung vor allem für Gruppen, die bestimmte Projekte verhindern wollen. Größere Verbindlichkeit in weltanschaulicher Hinsicht wiesen dagegen diejenigen Vereinigungen auf, die weitergehende Reformziele verfolgten, wie etwa in der Frauenbewegung.
Die politische Kultur der Bundesrepublik wurde durch die Neuen sozialen Bewegungen stark beeinflusst. Deren Anliegen beschränkten sich nie auf die angesprochenen Sachprobleme, sondern es ging immer auch um die Art und Weise, wie Politik gemacht werden sollte. Die Strategie der Bürgerinitiativen war auf mediale Aufmerksamkeit und häufig auf das Motiv des „Widerstands“ gerichtet. Dies trug ganz wesentlich dazu bei, dass der zuvor (vor allem im kommunalpolitischen Rahmen) vorherrschende politische Konsensstil stark an Bedeutung verlor. Nicht nur, aber auch als Reaktion auf die Neuen sozialen Bewegungen wurden die Möglichkeiten der Bürgerbeteiligung in Planungs- und Genehmigungsverfahren deutlich ausgeweitet. Vor allem stellten die Bürgerbewegungen einen neuen politischen Faktor jenseits des bestehenden Parteienspektrums dar, mit dem seither immer zu rechnen ist, auch wenn die Heftigkeit der Auseinandersetzungen seit den 1980er Jahren abgenommen hat. An der Wende zu den 1980er Jahren ging aus einem Teil der Umwelt-, Friedens- und Antiatomkraftbewegung die Grüne Partei hervor – ohne freilich mit diesen Bewegungen identisch zu sein.
Die Antiatomkraftbewegung war nur der sichtbarste Teil der breit ausdifferenzierten Umweltbewegung. Seit den frühen 1970er Jahren beschäftigte sich eine Vielzahl von Gruppierungen mit den gefährdeten Lebensgrundlagen des Menschen. Sie rückten Umweltprobleme vom Artenschutz über das Abfallproblem bis hin zur Verkehrspolitik ins Augenmerk der lokalen wie auch nationalen Politik. Ähnlich wie bei der Antiatomkraftbewegung schwang dabei häufig fundamentale Kritik am politischen System, an der Bürokratie und der marktwirtschaftlichen Wirtschaftsordnung mit.
Allerdings war der Umweltschutz ursprünglich kein „oppositionelles“ Vorhaben, sondern lupenreine Regierungspolitik gewesen, die zudem noch einen stark bürokratischen Beigeschmack hatte. Schon seit der Zeit um 1900 hatte sich in den modernen Industriestaaten eine bürgerliche Naturschutzbewegung etabliert. Ihr Anliegen war zunächst von Kultur- und Modernitätskritik bestimmt und zielte auf die Bewahrung ursprünglicher, vorindustrieller Landschaften als Gegengift zu den Entwurzelungstendenzen in der technisierten und urbanen Moderne. Davon unabhängig beschäftigten sich Techniker und Gesundheitsexperten mit den Problemen der Verschmutzung durch Industrieanlagen und wachsende Städte. Seit den 1950er Jahren kamen internationale Bemühungen hinzu, den weltweiten Ressourcenverbrauch zu regulieren.
Aber erst um 1970 entstand ein Konzept, das diese unter dem Dach des „Umweltschutzes“ (der Begriff wurde damals erst erfunden) zu einem einheitlichen politischen Handlungsfeld zusammenschloss. In der Bundesrepublik ging die Initiative, ähnlich wie in anderen Ländern, von der Regierung aus. Als im Herbst 1969 die neue sozialliberale Koalition unter Bundeskanzler Willy Brandt ihre Vision einer umfassenden Reformpolitik skizzierte, gehörte dazu auch der „Umweltschutz“. Vor allem die FDP wollte in Gestalt des Innenministers Hans-Dietrich Genscher mit einem Projekt punkten, das ein klassisches Konsensthema zu sein schien. Unter dem „Umweltschutz“ sollten möglichst alle Maßnahmen zusammengefasst werden, die Fragen der Gesundheit, der Lebensqualität und der Erhaltung der biologischen Lebensgrundlagen des Menschen betrafen.
Schon im folgenden Jahr legte die Regierung ein ehrgeiziges „Umweltprogramm“ vor, das einen Schwerpunkt im Emissionsschutz aufwies. Die Mitarbeiter der Regierung gingen von einer optimistischen Lagebeurteilung aus und hofften, die Umweltprobleme durch eine bürokratische Steuerung zu lösen. Zum Konzept gehörte übrigens auch die Förderung von Bürgerengagement für den Umweltschutz.
Zugleich fand das Thema in den Medien zunehmend Beachtung. In der öffentlichen Debatte gewannen aber sehr schnell pessimistische Töne die Oberhand. Insbesondere die an der Wende zu den 1970er Jahren mit großer Aufmerksamkeit bedachten Futurologen (Zukunftsforscher) malten immer düsterere Szenarien über die künftige Entwicklung der westlichen Gesellschaften an die Wand. Hatten sie noch wenige Jahre zuvor einen ungebrochenen Fortschrittsoptimismus verbreitet, erschienen nun Umweltverschmutzung, Ressourcenverbrauch und Bevölkerungswachstum als unbeherrschbare Risiken. Die wohl einflussreichste Studie war in diesem Zusammenhang der Bericht an den Club of Rome, der 1972 für weltweite Aufmerksamkeit sorgte. Die darin enthaltenen Prognosen inspirierten eine wahre Flut von Untergangsszenarien. Eilig gaben regierungsamtliche Stellen Entwarnung. Doch die Geister, die man gerufen hatte, wurde man nicht mehr los.
Aus dem vermeintlichen Konsensthema Umweltschutz war innerhalb weniger Monate ein Diskurs geworden, mit dessen Hilfe fundamentales Unbehagen an der ökonomischen, sozialen und politischen Entwicklung der westlichen Zivilisationen artikuliert werden konnte. Hierfür waren nicht zuletzt jüngere Menschen empfänglich, die seit der 68er-Studentenbewegung eine generationell bedingte Unzufriedenheit mit den Verhältnissen verspürten. Mit den Warnungen vor der Umweltzerstörung verbanden sich zunehmend wieder zivilisationskritische Vorstellungen, die eine Rückkehr zur Natur, Konsumverzicht und Nullwachstum auch als Chance dafür begriffen, neue Formen des menschlichen Zusammenlebens zu erproben. Das Gebot sanften Umgangs mit der Natur fand seine Analogie in der Utopie von einer herrschaftsfreien Gesellschaft. An diese Gedanken ließen sich mühelos Zielsetzungen aus den Neuen sozialen Bewegungen anschließen. Damit kehrte der Umweltschutz auf den Boden der klassischen Zivilisationskritik zurück, doch nunmehr meist in einem progressiv-jugendlichen Gewand.
Die Protestbewegung von Wyhl konzentrierte viele dieser Entwicklungen wie in einem Brennglas. Der Widerstand gegen Großtechnik, Staat und drohende Umweltzerstörung ermöglichte eine breite Allianz verschiedener Altersstufen und sozialer Gruppen im politischen Engagement. In der vermeintlich unberührten Natur des Kaiserstuhls lebten die Beteiligten einige Wochen lang die Utopie eines scheinbar herrschaftsfreien Raumes. Mit der Hilfe selbst organisierten Wissens und Dank der wohlwollenden Aufmerksamkeit der Medien gelang es zudem, Großkonzerne und Regierung in die Knie zu zwingen. Darum ist Wyhl bis heute ein Mythos.
Кадры, подобные этому, взбудоражили общественность Федеративной Республики Германия в феврале 1975 г. Казалось невероятным, что государственная власть вела борьбу против пестрой толпы противников атомной энергии в каком-то богом забытом местечке Виль на юге баденской провинции. С точки зрения большинства наблюдателей удивительно было то, что против общественных авторитетов выступили не только студенты и левые активисты. На самом деле протест против АЭС Виль главным образом поддержали фермеры, виноделы и такие значимые сельские деятели как аптекари, коммерсанты, пекари, ремесленники, а также их жены (в левой трети фотографии видно пожилую седую даму).
26 февраля 1975 г., когда по каналу АРД (нем. ARD – Рабочее сообщество государственных вещательных организаций ФРГ) показали репортаж о зачистке площади, то, как полицейские разгоняли сравнительно небольшое количество людей водометами и насильно вытаскивали с места происшествия не только прогрессивную молодежь, но и пенсионеров, началась медиа-карьера антиядерных протестов в Западной Германии. Ранее пресса и телевидение сообщали о подобных конфликтах лишь в отдельных случаях и, как правило, в критическом тоне: тот, кто выступает против строительства новых электростанций, тот действует вопреки здравому смыслу энергетической политики и препятствует техническому прогрессу.
С одной стороны, жесткие методы сил безопасности в отношении явно безобидных демонстрантов уличало государственную власть в несправедливости. С другой стороны, СМИ искали причины, по которым простое в своем большинстве население с приземленными интересами вдруг стало организовывать едва ли известные ранее акции гражданского сопротивления. Наряду с захватом участка под строительство, проводились демонстрации, акции бойкота, акции, когда протестующие с разных сторон направлялись в условленный центр на велосипедах или других видах транспорта (нем. Sternfahrt) и иные акции ненасильственных протестов.
Движущие мотивы демонстрантов были довольно сложными и различались в зависимости от конкретной группы. Объединяла протестующих озабоченность рисками для здоровья и окружающей среды, связанными с использованием ядерных технологий. Прежде всего, вызывал ужас потенциальная аварии на реакторе и масштабное радиоактивное загрязнение. Фермеры при этом боялись изменения локального климата из-за проектируемых испарительных градирен. Другие сельские группы беспокоило изменение социальной структуры в связи с появлением промышленных поселений. А городские группы из близлежащего Фрайбурга обрадовались шансу найти новых союзников в протесте против государства, крупной промышленности и авторитарных с их точки зрения властей.
Спор вокруг строительства АЭС в Виле продолжался почти все 70-е, пик пришелся на период с 1974 по 1976 гг. В 1972 г. первые массовые протесты помешали строительству АЭС региональной энергетической компанией Баденверк в маленьком городке Брейзах, спустя год проект перенесли в Виль с населением 2000 человек. Как обычно бывает при реализации подобных планов, государственная энергетическая компания и правительство земли Баден-Вюртемберг как орган, выдававший разрешение, работали рука об руку. Протесты сельского населения распространились и через границу в Эльзас, где одновременно планировалось построить химический завод и атомную электростанцию (до вывода из эксплуатации в 2020 г. атомная электростанция в Фессенхайме считалась старейшей действующей АЭС Франции).
Когда к Вилю приблизились экскаваторы, коалиция сельских и студенческих гражданских инициатив решилась на пассивное сопротивление. 18 февраля 1975 г. ей удалось занять территорию, отведенную под строительство. 20 февраля полиция сумела освободить площадь, но уже несколько дней спустя (23 февраля) ее вновь заняли жители нагорья Кайзерштуль. Повторный разгон не состоялся, в том числе и потому, что решение административного суда Фрайбурга так или иначе предписывало приостановить строительство.
Захват территории продолжался до конца 1975 г., пока контрагенты не договорились о проведении переговоров. В январе 1976 г. было достигнуто соглашение, по которому самозахватчикам гарантировалась безнаказанность, а противникам строительства электростанции – рассмотрение вопросов безопасности. Однако дальнейшее развитие определили судебные решения: в 1977 г. административный суд Фрайбурга запретил строительство станции из-за недоработок в области безопасности. Это постановление в 1982 г. отменил административный суд Манхайма. Однако к этому времени общественное мнение в отношении атомных электростанций стало гораздо более критичным, а прогнозы по потреблению электроэнергии были значительно пересмотрены в сторону понижения. Теперь политические и финансовые издержки с точки зрения земельного правительства превосходили потенциальные выгоды от строительства станции.
Захват строительного участка в Виле до сегодняшнего дня считается актом, положившим начало западногерманскому антиядерному движению. Здесь можно отметить два феномена, определивших политическую культуру Федеративной республики в 70-х годах: образование «Новых социальных движений» и развитие экологического движения.
Под «Новыми социальными движениями» понимаются политические течения, которые формировались с конца 60-х годов. Граждане и гражданки выходили за рамки твердых партийных предпочтений и вводили новые темы в политический диалог. Наибольшего развития эти движения достигли, пожалуй, в начале 80-х годов. Наиболее значительными по численности и в политическом плане являлись экологическое, антиядерное и антивоенное движения, а также женское движение и движение в поддержку развивающихся стран.
В Виле было положено начало многочисленным антиядерным акциям протеста, имевшим значительный резонанс. Тогда как на крупнейшем митинге в Виле в 1975 г. собралось 25 000 демонстрантов, то против строительства атомной электростанции Калькар в 1977 г. протестовало уже 60 000 людей. Против же планируемого завода по переработке ядерного топлива в Горлебене на улицы Ганновера в 1979 г. вышли 100 000 человек. Пик антиядерного движения в Западной Германии пришелся на 1986 г., когда после аварии на Чернобыльской АЭС против атомной энергетики на примерно 140 отдельных демонстраций вышло в целом около 1,2 млн. людей. В тот же самый период, как показывают опросы общественного мнения, первоначальный уровень одобрения использования этого вида энергии среди всего населения Западной Германии значительно снизился.
Со времен протестов в Виле СМИ предоставляли площадки, на которых протестующие могли обрисовать положение дел и обозначить свои задачи. Левые и либеральные средства массовой информации часто симпатизировали им, по крайней мере до тех пор, пока столкновения оставались ненасильственными. Однако со временем появилась угроза эскалации конфликтов. На участках под строительство электростанций в Брокдорфе, Гронде и Калькаре в 1977 г. доходило до настоящих драк между демонстрантами и полицией. На этом этапе леворадикальные группы надеялись использовать протест против атомной энергетики для революцинизации западногерманского общества. Но из-за отсутствия должной поддержки и превосходящих «военных» сил полиции они потерпели неудачу.
С тех пор ненасильственный протест стал центральным мотивом антиядерного и антивоенного движения. Эта стратегия отвечала запросам медийной общественности, поскольку рождала массу аналогичных происходящему образов: беззащитные граждане против хорошо вооруженной государственной власти. Принцип «Давид против Голиафа» был одним из важнейших элементов самоинсценировки движения. Еще в Виле инициативные группы осознавали, что медийная общественность как адресат их протестов не менее важна, чем лица, принимающие политические решения. В этом смысле присутствие оператора (на фотографии перед входом в деревянную хижину) являлось неотъемлемым атрибутом протестов.
На захваченной стройплощадке в лесу, расположенном в Рейнской пойме под Вилем сложились формы специфической протестной культуры, которые в дальнейшем неоднократно использовались в экологическом движении. Протестующие построили в центре круглый дом и несколько хижин, где они временно поселились (на заднем плане на фотографии виден изначальный каркас). В круглом доме протестующие проводили заседания, основанные на принципах базисной демократии, и пресс-конференции, здесь же проходили культурные мероприятия, концерты с исполнением протестных песен, самоорганизованные учебные курсы, посвященные политическим и ядерно-техническим темам, а также вопросам охраны окружающей среды. Наличие такого «образовательного центра» было невероятно важно для самоидентификации протестного движения. В этом центре документировались успешные попытки граждан независимо от научных экспертов или государственных органов формировать собственное представление о рисках современных сверхмощных технологий. Тем самым они подчеркивали свое право на участие в принятии любых решений, затрагивающих их интересы.
Это требование базисной демократии ставило отныне под сомнение легитимность решений, принимаемых представительными органами власти и избранными правительствами. Политическая активность Новых социальных движений основывалась на критике политических процессов, в которых, по их мнению, преобладали тактические партийные интересы и технократические игры в бисер плановиков и экспертов. Их успех не в последнюю очередь был обусловлен растущим недоверием к политическим элитам и повышенным вниманием множества средств массовой информации к конфликтам.
Гражданские инициативы заявляли о том, что они отстаивают интересы пострадавших и при этом заботятся о всеобщем благе. Заложенное в сути этого постулата противоречие им, конечно, не удалось преодолеть полностью. Тем не менее, в социальном плане они ни в коем случае не являлись типичными представителями из «народа». В подавляющем большинстве случаев скорее доминировали выходцы из образованного среднего класса, как правило, молодого возраста, а в сельской местности (как в Виле) группы местной элиты.
Тем не менее отличительной чертой Новых социальных движений является отсутствие постоянной социальной или идеологической идентичности и принципиальная открытость в отношении всех единомышленников. В большей степени речь идет об объединениях граждан, преследующих общую цель по конкретному вопросу. В этом контексте часто используется термин «движение одного вопроса». В экологическом движении такое выражение применяется, прежде всего, к тем группам, которые стремятся предотвратить определенные проекты. Большую приверженность в идеологическом плане имели напротив те объединения, которые преследовали далеко идущие реформаторские цели, как например, в женском движении.
Новые социальные движения оказали большое влияние на политическую культуру Федеративной Республики Германия. Их внимание всегда было направлено не только на решение конкретных проблем, но и на то, как именно следует проводить политику. Стратегия гражданских инициатив ориентировалась на привлечение внимания СМИ и нередко на мотив «сопротивления». Это очень существенно повлияло на то, что господствующий ранее стиль политического консенсуса (особенно в рамках локальной политики) во многом утратил свое значение. Не только благодаря этому, но и просто как реакция на появление Новых социальных движений были значительно расширены возможности участия граждан в процессах планирования и предоставления разрешений. Прежде всего, гражданские движения представляли собой новый политический фактор, выходящий за рамки существующего партийного спектра, с которым с тех пор приходилось считаться постоянно, несмотря на ослабление дискуссий с начала 1980-х годов. Так на рубеже 1980-х годов на основе экологического, антивоенного и антиядерного движений образовалась Партия «Зеленые», которая, разумеется, перестала быть тождественной этим движениям.
Антиядерное движение было лишь наиболее заметной частью широко дифференцированного экологического движения. С начала 1970-х годов большое число групп стали заниматься вопросами, связанными с угрозой исчезновения основных условий человеческой жизни. Они вывели проблемы экологии – от проблем, касающихся охраны видов и утилизации отходов, вплоть до транспортной политики – на передний план местной и национальной политики. И, как в случае с антиядерным движением, это часто было сопряжено с основательной критикой политической системы, бюрократии и рыночной экономики.
Впрочем, охрана окружающей среды изначально представляла собой не «оппозиционный» проект, а продукт безукоризненной государственной политики, имевшей к тому же ярко выраженный бюрократический привкус. Гражданское природоохранное движение возникло в современных индустриальных странах примерно с 1900 года. Его целью изначально была критика культуры и модернизации, а также сохранение первозданных, доиндустриальных ландшафтов как противодействие разрушительным тенденциям индустриального и городского модерна. Помимо этого, технические специалисты и эксперты в области здравоохранения активно занимались проблемами загрязнения окружающей среды промышленными предпрятиями и растущими городами. С 1950-х годов на международном уровне начали предприниматься усилия по регулированию глобального потребления ресурсов.
Но только в 1970 г. возникла общая концепция, объединяющая все эти направления в единое поле политических действий под названием «охрана окружающей среды» (понятие появилось только к этому времени). В Федеративной Республике Германия, как в других странах, инициатива исходила от правительства. Осенью 1969 г. новая социально-либеральная коалиция под руководством федерального канцлера Вилли Брандта изложила свое видение комплексной политики реформ, куда вошла и «охрана окружающей среды». Прежде всего, СвДП, в лице министра внутренних дел Ганса-Дитриха Геншера, хотела набрать очки за счет проекта, который казался классической темой для консенсуса. В концепции по «охране окружающей среды» предполагалось объединить все меры, связанные со здоровьем, качеством жизни и сохранением ключевых биологических факторов жизнедеятельности человека.
Уже в следующем году правительство представило амбициозную «экологическую программу», в которой основное внимание уделялось контролю за выбросами вредных веществ. Сотрудники правительства исходили из оптимистичной оценки ситуации и надеялись решить экологические проблемы с помощью бюрократического контроля. Программа, кстати, предусматривала содействие гражданской инициативе по охране окружающей среды.
В то же время эта тема привлекала все больше внимания со стороны средств массовой информации. Однако в общественных дебатах очень быстро возобладали пессимистические тона. В частности, футурологи (futurologists), привлекавшие к себе большое внимание на рубеже 1970-х годов, рисовали все более мрачные сценарии будущего развития западных обществ. Если еще несколько лет назад они излучали несокрушимый оптимизм прогресса, то теперь загрязнение окружающей среды, потребление ресурсов и прирост населения выглядели как неуправляемые риски. Пожалуй, самым влиятельным исследованием в этой связи был доклад Римскому Клубу, привлекший внимание всего мира в 1972 г. Содержащиеся в нем прогнозы вызвали настоящий шквал сценариев конца света. Государственные органы поспешили успокоить общественность. Но от вызванных призраков так и не удалось избавиться.
Из предполагаемой консенсусной темы защиты окружающей среды за несколько месяцев возник дискурс, который можно было использовать для выражения глубокого беспокойства по поводу экономического, социального и политического развития западных цивилизаций. Особенно восприимчивой к этому оказалась молодежь, которые со времен студенческого движения 68 года ощущала свойственное поколению недовольство условиями жизни. Предупреждения о разрушении окружающей среды все чаще ассоциировались с критическими представлениями относительно развития цивилизации, которые рассматривали возвращение к природе, отказ от потребления и нулевой рост как возможность опробовать новые формы сосуществования людей. Принцип бережного отношения к природе находил отражение в утопии свободного от власти общества. Эти идеи легко соотносились с целями Новых социальных движений. Таким образом, защита окружающей среды вернулась на почву классической критики цивилизации, но теперь преимущественно в прогрессивно-молодежной форме.
Движение протеста в Виле словно линза для розжига вобрало в себя многие из этих процессов. Сопротивление крупномасштабным производственным технологиям, государству и угрозам, связанным с разрушением окружающей среды, способствовало широкому объединению различных возрастных и социальных групп для участия в политической деятельности. В якобы нетронутой природе нагорья Кайзерштуль участники протеста жили утопией, представляя себе пространство, свободное от государственной власти. Благодаря самостоятельно собранным знаниям и благосклонному вниманию СМИ, им даже удалось поставить на колени крупные корпорации и правительство. Именно поэтому Виль и до сегодняшнего дня окутан мифами.
Seite 1
picture-alliance/dpa, Bild Nr. 602243, Bildunterschrift: "Demonstration gegen geplantes Atomkraftwerk Wyhl", unbekannter Fotograf, aufgenommen am 20.2.1975.
picture-alliance/dpa, Bild Nr. 602243, «Демонстрация против запланированной атомной электростанции в Вайле», неизвестный фотограф, снято 20 февраля 1975 года.
Franz-Josef Brüggemeier/Jens Ivo Engels (Hrsg.), Natur- und Umweltschutz nach 1945: Konzepte, Konflikte, Kompetenzen (=Geschichte des Natur- und Umweltschutzes 4). Campus, Frankfurt a. M./New York 2005.
Ulrich Eith, Wyhl. „Nai hämmer gsait“ - stilbildender ziviler Widerstand am Kaiserstuhl. In: Reinhold Weber (Hrsg.), Baden-württembergische Erinnerungsorte. Kohlhammer, Stuttgart 2012, S. 572–579.
Jens Ivo Engels, Südbaden im Widerstand. Der Fall Wyhl. In: Kerstin Kretschmer, Norman Fuchsloch (Hrsg.), Wahrnehmung, Bewusstsein, Identifikation: Umweltprobleme und Umweltschutz als Triebfedern regionaler Entwicklung. Techn. Univ. Bergakad, Freiberg 2003, S. 103–130.
Jens Ivo Engels, Naturpolitik in der Bundesrepublik: Ideenwelt und politische Verhaltenstile in Naturschutz und Umweltbewegung 1950–1980. Brill, Paderborn 2006.
Georg Löser, Grenzüberschreitende Kooperation am Oberrhein. Die Badisch-Elsässischen Bürgerinitiativen. In: Kurt Hochstuhl (Hrsg.), Deutsche und Franzosen im zusammenwachsenden Europa 1945–2000. Kohlhammer, Stuttgart 2003, S. 105–176.
Stephen Milder, Greening Democracy: The Anti-Nuclear Movement and Political Environmentalism in West Germany and Beyond, 1968–1983 (=New Studies in European History). Cambridge Univ. Press, Cambridge 2019, Online.
Bernd Nössler/Margret de Witt (Hrsg.), Wyhl: Kein Kernkraftwerk in Wyhl und auch sonst nirgends: Betroffene Bürger berichten. Inform, Freiburg im Breisgau 1976.
Albrecht Weisker, Systemwettstreit oder Konvergenz durch Sachzwänge? Die Ausbaupläne der Kernenergie in der Bundesrepublik und der DDR in den 1960er Jahren. In: Heinz-Gerhard Haupt, Jörg Requate (Hrsg.), Aufbruch in die Zukunft: Die 1960er Jahre zwischen Planungseuphorie und kulturellem Wandel. Velbrück, Weilerswist 2004, S. 185–206.
Natur- und Umweltschutz nach 1945: Konzepte, Konflikte, Kompetenzen [Охрана природы и окружающей среды после 1945 года: концепции, конфликты, компетенции] / под ред. F.-J. Brüggemeier, J. I. Engels. Frankfurt a. M./New York: Campus, 2005 (=Geschichte des Natur- und Umweltschutzes 4).
Eith, U. Wyhl. „Nai hämmer gsait“ - stilbildender ziviler Widerstand am Kaiserstuhl [Виль. «Мы сказали нет» - гражданское сопротивление на Кайзерштуле, определяющее стиль] // Baden-württembergische Erinnerungsorte / под ред. R. Weber. Stuttgart: Kohlhammer, 2012, с. 572–579.
Engels, J. I. Südbaden im Widerstand. Der Fall Wyhl [Южный Баден в сопротивлении. Дело Виля] // Wahrnehmung, Bewusstsein, Identifikation: Umweltprobleme und Umweltschutz als Triebfedern regionaler Entwicklung / под ред. K. Kretschmer, N. Fuchsloch. Freiberg: Techn. Univ. Bergakad, 2003, с. 103–130.
Engels, J. I. Naturpolitik in der Bundesrepublik: Ideenwelt und politische Verhaltenstile in Naturschutz und Umweltbewegung 1950–1980 [Природоохранная политика в Федеративной Республике Германия. Идеи и политические поведенческие стили охраны природы и экологического движения 1950-1980 гг.]. Paderborn: Brill, 2006.
Löser, G. Grenzüberschreitende Kooperation am Oberrhein. Die Badisch-Elsässischen Bürgerinitiativen [Приграничное сотрудничество на Верхнем Рейне. Гражданские инициативы Баден-Эльзаса] // Deutsche und Franzosen im zusammenwachsenden Europa 1945–2000 / под ред. K. Hochstuhl. Stuttgart: Kohlhammer, 2003, с. 105–176.
Milder, S. Greening Democracy: The Anti-Nuclear Movement and Political Environmentalism in West Germany and Beyond, 1968–1983. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2019 (=New Studies in European History), онлайн.
Wyhl: Kein Kernkraftwerk in Wyhl und auch sonst nirgends: Betroffene Bürger berichten [Виль. Ни в Виле, ни где-либо еще ядерной электростанции не будет. Пострадавшие граждане сообщают] / под ред. B. Nössler, M. de Witt. Freiburg im Breisgau: Inform, 1976.
Weisker, A. Systemwettstreit oder Konvergenz durch Sachzwänge? Die Ausbaupläne der Kernenergie in der Bundesrepublik und der DDR in den 1960er Jahren [Конкуренция между системами или конвергенция благодаря практическим ограничениям? Планы расширения атомной энергетики в Федеративной Республике и ГДР в 1960-е годы] // Aufbruch in die Zukunft: Die 1960er Jahre zwischen Planungseuphorie und kulturellem Wandel / под ред. H.-G. Haupt, J. Requate. Weilerswist: Velbrück, 2004, с. 185–206.