Нота Советского правительства Правительствам США, Великобритании и Франции о мирном договоре с Германией, 10 марта 1952 г.

Введение

На тот момент, когда Советский Союз предпринял свою дипломатическую акцию, после раздела Германии на два государства не прошло еще и трех лет. Вторжение войск Северной Кореи в Южную Корею в июне 1950 г. привело к обострению конфликта между Востоком и Западом. Как следствие, на повестке дня возник вопрос о создании западно-германских вооруженных сил. Через несколько лет после окончания Второй мировой войны и падения национал-социалистического режима такие планы, форсируемые в первую очередь США, не могли не вызывать многочисленных опасений и протеста. В ФРГ свою роль сыграли память о милитаризме как одном из столпов Третьего рейха и боязнь того, что пропасть, разделявшая два немецких государства, еще больше углубится. Такого рода сомнения имели место среди представителей СДПГ, профсоюзов и части протестантского духовенства. Осенью 1950 г. GlossarГустав Хайнеман, Президент общегерманского синода Евангелической церкви, подал в отставку с поста министра внутренних дел, после того, как ему стало известно, что GlossarАденауэр без предварительных консультаций с кабинетом, предложил западным державам сформировать контингент германских вооруженных сил. Наряду с необходимостью защиты от коммунизма мотивом для действий Аденауэра служили планы по постепенному восстановлению государственного суверенитета Германии. Любому влиятельному политику было ясно, что этот шаг не мог и не должен был привести к возрождению международной политической системы межвоенного периода, которая отличалась нестабильностью. Поэтому, по аналогии с планом GlossarШумана, предусматривавшего совместное управление горно-металлургической промышленностью, новые германские вооруженные следовало интегрировать в союзы и блоки европейских государств. Таким образом предполагалось успокоить голлистов и коммунистов во Франции, у которых немецкие солдаты вызывали страх и опасения.

В свою очередь перекосы политики Запада в отношении Германии создавали благоприятные предпосылки для выдвижения советских инициатив. В ноябре 1950 г. Советский Союз предложил западным державам созвать конференцию с целью проверки соблюдения положений GlossarПотсдамского соглашения по демилитаризации. Созванная вслед за тем в Париже предварительная конференция затянулась на три месяца (она длилась с начала марта до конца июня 1951 г.) и не привела ни к каким результатам. Западные державы и Советский Союз в лице GlossarАндрея Громыко не смогли даже договориться о повестке дня запланированной конференции министров иностранных дел. Осенью и зимой 1951 г. СЕПГ неоднократно выступала с инициативой проведения общегерманских выборов, с помощью которых следовало посадить "немцев за стол переговоров". Эта инициатива провалилась по вине самой ГДР, выступившей против контроля выборов со стороны комиссии ООН, идея создания которой была выдвинута Западом. Наконец 10 марта 1952 г., после таких, в конечном итоге мало впечатляющих, тактических маневров берлинских политиков признаки жизни проявил сам СССР, выступив с далеко идущим предложением, затмившим все ее прежние инициативы. Советская "Нота" давала все основания считать, что в политике по германскому вопросу лед скорее всего сдвинется с места и объединение Германии – дело ближайшего, или по меньшей мере обозримого будущего.

Отправной точкой "Ноты" было отсутствие мирного договора с Германией спустя семь лет после окончания войны. При этом Советский Союз, выдавая себя за защитника германских интересов в кругу держав-победительниц, заявил о своей готовности поддержать просьбу ГДР в адрес четырех держав о форсировании мирного договора. В действительности же министерство иностранных дел в Моске уже заранее разработало сценарий, согласно которому Советский Союз должен был отреагировать на обращение ГДР, отправив в адрес западных держав собственную ноту. СССР выступил с предложением как можно быстрее разработать проект мирного договора и обсудить его в рамках международной конференции. Наряду с другими участником этой конференции должна была стать Германия. Поэтому четыре державы, как гласила "Нота", должны были благоприятствовать "скорейшему образованию общегерманского правительства, выражающего волю германского народа". Модус формирования этого правительства подробно не оговаривался. В приложении к "Ноте" содержался проект основ мирного договора с Германией, в котором собственно и заключалось главное содержание дипломатической инициативы Советского Союза. В преамбуле проекта в качестве цели указывалась содействие "развитию Германии, как единого, независимого, демократического и миролюбивого государства в соответствии с потсдамскими постановлениями". Для этого следовало предпринять такие конкретные шаги, как создание единого государства, снятие оккупационного режима в течение одного года после вступления мирного договора в силу, предоставление демократических прав и свобод, причем "не должно быть допущено существование организаций враждебных демократии и делу сохранения мира". При этом внимания заслуживал тот факт, что равные гражданские права предоставлялись (на что недвусмысленно указывалось в тексте) бывшим военнослужащим германской армии и даже бывшим нацистам, если они не отбывали наказание за свои преступления. В то время как это положение носило скорее пропагандистский характер и было, по всей вероятности, нацелено на то, чтобы завоевать симпатии германских пронационалистических кругов, другое положение, согласно которому Германия брала на себя обязательство не вступать ни в какие коалиции или военные союзы, направленные против ее бывших противников в войне, имело конкретное реальное наполнение. Т.к. предполагалось восстановить единую Германию в качестве нейтрального государства, планы по интеграции Федеративной Республики в западный военный блок теряли всякий смысл. Вместо этого советский проект предусматривал создание в Германии собственных вооруженных сил по всем трем родам войск, численность которых диктовалась интересами обороны страны, а также развитие собственной оборонной промышленности. Границы территории будущего государства должны были устанавливаться на основании Потсдамского соглашения. Решение конференции о прохождение границы носило предварительный характер и не нашло отражения в международном праве. В отличие от этого, соответствующая клаузула советского проекта, во всей вероятности, имела своей целью окончательное установление границы по линии Одера и Нейсе. Данная мера, а также долговременный нейтралитет Германии были ценой за советское предложение по воссоединению страны.

Однако вопросы, которые задавали себе на Западе, касались не столько цены за советское предложение, сколько его серьезности, а также его реального содержания. Опыт стран Южной, Восточной и Центральной Европы после Второй мировой войны явился достаточным поводом для того, чтобы не доверять советским представлениям о "демократии" и "миролюбии". Если принять во внимание политику СССР, нацеленную на установление его гегемонии в Восточной Европе, то сам факт, что его руководство решило отречься от ГДР, выступив с соответствующим предложением, явился полной неожиданностью. Хотя сам Советский Союз во все времена пытался представить "Ноту" как одно из многих звеньев в целой цепи инициатив его внешней политики, всегда якобы служившей интересам мира, в действительности "Нотой" выдвигались предложения, далеко выходившие за рамки всех прежних предложений такого рода.

Впечатление, произведенное ею на ее адрессатов, оправдало все ожидания. Канцлер Аденауэр с самого начала расценил "Ноту" как мешающий и отвлекающий маневр, направленный против его политики западной интеграции. За исключением коммунистов и тех, кто занимал нейтральную позицию, никто в ФРГ не воспринял советское предложение с откровенным восторгом. Тем не менее раздавались голоса крупных величин в политике и публицистике, которые, боясь упустить шанс на воссоединение Германии, выступали за то, чтобы по дипломатическим каналам прозондировать советское предложение. Данную точку зрения разделяли не только лидер оппозиции GlossarКурт Шумахер (СДПГ) и публицист GlossarПауль Зете, сотрудник "Frankfurter Allgemeinen Zeitung", но и министр по общегерманским вопросам в кабинете Аденауэра, GlossarЯкоб Кайзер. Аденауэр, напротив, отказывался вести переговоры, опасаясь того, что из-за советского маневра они могут затянуться надолго и привести к задержке с подписанием GlossarДоговора о Германии и GlossarДоговора о Европейском оборонительном сообществе. Эти соглашения предусматривали возврат Западной Германии большой доли суверенных прав и определяли степень ее вооруженного участия в западном оборонительном союзе. Аденауэр считал, что переговоры имеют реальные шансы на успех только в том случае, если Запад будет вести их с позиции силы.

Во Франции сомнения одолевали прежде всего коммунистов, которые ожесточенно боролись против планов по созданию Европейского оборонительного союза. Дело в том, что теперь, согласно традициям партийной дисциплины, они были обязаны встать на защиту предложения Советского Союза, который позволял нейтральной Германии иметь свои собственные вооруженные силы и фактически заискивал перед бывшими национал-социалистами, стремясь завоевать их симпатии. Есть все основания усомниться в том, что все это соответствовало намерениям "оказать положительное влияние на позицию французских патриотов, которые выступили против возрождения германского милитаризма", как утверждалось в подготовительных документах к "Ноте". Тем не менее "Нота" давала Советскому Союзу возможность перейти в дипломатическое наступление. Западные державы нанесли встречный удар в ответной ноте от 25 марта 1952 г., указав на слабые места советской инициативы: они настаивали на проведении свободных выборов и проверке их предварительных условий комиссией ООН, бесцеремонно отвергнутой ГДР, а также на том, чтобы объединенная Германия самостоятельно решила вопрос о вхождении в блоки. Они напоминали, что в Потсдаме не было принято окончательное решение по вопросу о границе, которое должно было последовать в рамках мирного договора. Образование нейтральной Германии с собственными вооруженными силами, говорилось в ответной ноте, является шагом назад по сравнению с усилиями по европейской интеграции, которая станет средством обеспечения мира и безопасности. Этот ответ достаточно ясно продемонстрировал, что основа для переговоров отсутствует. Последующий обмен нотами, в ходе которого каждая из сторон обменялась соответственно тремя нотами по поводу проведения свободных выборов во всей Германии, продолжался до конца сентября 1952 г. Однако он был всего лишь очередной формой борьбы за влияние над общественным мнением в Германии, потому что с подписанием Договора о Германии и Договора о Европейском оборонительном союзе в мае 1952 г. ситуация изменилась.

На основании записей бесед GlossarСталина с руководителями СЕПГ 1 и 7 апреля 1952 г. можно с уверенностью утверждать, что и советская сторона продолжала обмен нотами только по пропагандистским соображениям. Однако вопрос о том, была ли первая советская "Нота" пропагандистским маневром или же за ней скрывались серьезные намерения, от которых пришлось отказаться ввиду ответных нот западных держав, по прежнему активно обсуждается. Вильфрид Лот, издавший в 2002 г., в переводе на немецкий язык целый ряд ключевых документов по истории возникновения "Ноты", замечает, что детальная разработка "Ноты", история которой прослеживается начиная от GlossarТретьего Европейского отдела министерства иностранных дел СССР под руководством GlossarМихаила Грибанова до GlossarПолитбюро, свидетельствует о серьезности советской акции и о готовности пожертвовать ГДР во имя создания нейтральной Германии. В отличие от него Герман Грамль, в свою очередь ссылаясь на новые документы, по-прежнему считает "Ноту" пропагандистским маневром. Предприняв такой шаг Советский Союз стремился возложить ответственность за раздел Германии на Запад, будучи на самом деле заинтересованным в консолидации восточного блока.В других интерпретациях обращается внимание прежде всего на агрессивный, антизападный аспект "Ноты" (Ветиг) или же подчеркивается то дисциплинирующее воздействие, которое она оказала на руководство ГДР (Филитов).

Первоначально предмет научного интереса составляли внутриполитические дискуссии о "Ноте" Сталина в ФРГ. В 70-ые и 80-ые гг. все внимание историков было сконцентрировано на позиции западных держав в отношении "Ноты". После открытия советских архивов в фокус исследований попали СССР и Сталин, т.е. главные действующие лица тех событий. В 1990-е гг. и в начале нового столетия Герхард Веттиг, Стейн Бернстад, Алексей Филитов и Вильфриед Лот систематизировали и интерпретировали советские источники по истории сталинской "Ноты". Больше всех преуспел австрийский историк Петер Руггенталер. Он составил объемную подборку документов – в основном из фонда Молотова, хранящегося в Российском государственном архиве социально-политической истории. Таким образом он, как никто другой до него, проник в самый центр власти, принимавший политические решения. Вывод Руггенталера однозначен: сталинская "Нота" не содержала серъезного предложения, а задумывалась как подрывной политический маневр. Она была, как гласит название его книги, "большим блефом Сталина".

Юрген Заруски

(Перевод с нем.: Л. Антипова)